Пока омоновцы разговаривали со старшим сторожем, другие сторожа, а их было четверо, разошлись по своим будкам, а один побежал в станицу и рассказал всё старшему агроному-садоводу Елизавете Камышонок. Она оповестила о пришельцах женщин, послала двух живших у неё пареньков на стройку храма, а сама с подругами двинулась к саду. В руках у женщин были дубины. Подошли к офицеру. Елизавета спросила:
— Что вам надо? Кто вас сюда звал?
Офицер плохо говорил по-русски; он в первую минуту задохнулся от возмущения, глаза его налились кровью, и он выдохнул:
— Вам что надо? Ваш сад продан, у него есть хозяин, а вы собрали и продали чужой урожай!..
Женщины встали в ряд, выставили вперёд дубины. Елизавета вступать в спор не торопилась. Оглядела ребят в пятнистой форме — из семи человек всего лишь трое были русскими. Остальные то ли калмыки, жившие в низовьях Волги, не то узбеки или туркмены. Елизавета обратилась к русским:
— Ребята, вы из каких краёв?
— Мы трёхостровские.
Трёхостровская — соседняя с Каслинской станица, она стоит на правом гористом берегу Дона.
— Значит, наши вы, дети и внуки казаков, которые и в Гражданскую войну дрались за наши исконные земли, и в годы Великой Отечественной погибали за них, ну, а вы?.. Вы-то хоть знаете, что служите нашим врагам — тем, кто скупает нашу кормилицу землю?..
В этот момент офицер оттолкнул солдат и подступился к Елизавете. Злобно прошипел:
— Женщина!.. Пошла вон отсюда!.. Ваша земля давно продана, и вы получили за неё деньги.
— Мы ничего не получили. И не желаем получать.
Елизавета стукнула о землю дубиной и проговорила грозно:
— А ты кто будешь, мил человек? Откуда залетел в наши края и чего тебе надобно?..
И шагнула вперёд, выдвигая перед собой дубину. Офицер толкнул её, и она упала. Женщины стаей налетели на стража порядка:
— Ах, ты, козёл вонючий! А ну, вон отсюда!..
Кто-то крикнул:
— Бей его по башке!..
Елизавета поднялась и увидела подошедших и подходящих им на подмогу казачек. И все они были с дубинами. И ребята стайками бежали к ним — и тоже с дубовыми палками. Одна молодая здоровая казачка по-мужицки размахнулась, и дубина просвистела над головой пригнувшегося офицера. Он трусцой засеменил к машине, дал команду солдатам. И в следующую минуту они уже выезжали на тракт, ведущий к районному центру.
Женщины смеялись, а ребята ликовали. Они впервые за свою короткую жизнь ощутили вкус хотя и маленькой, но — Победы.
В Паньшино тоже не пьют!.. Да, стодвухлетний старец Амвросий дал распоряжение, и люди перестали пить. Скептики, конечно, нам не поверят, скажут: мало ли что напридумывает автор, обуреваемый святым желанием видеть русских людей трезвыми!.. Не та это проблема, которую можно решить одним брюзжанием старца на майдане. Но это только те подумают так, которые не знают законов казацкой жизни и не слышат тайной и мучительной думы славянской души об освобождении своих собратьев от всяких и всевозможных пут угнетения. Тот же, кто услышал боль нашего сердца, наше всевозрастающее стремление стряхнуть со своих плеч всякую угнетающую нас силу, тот и поймёт автора, и поверит ему, да и сам пойдёт за ним и будет искать всякие средства борьбы с нашим врагом. Приказ самого старого человека своим поселянам извечно принимается у казаков как непреложный закон. И даже атаман, и очень важный атаман — почётный, боевой, заслуженный — и тот покорно склонит голову перед старейшиной рода. Вот порешили старики на сходке — и два больших поселения на Дону отрезвели. И в Паньшино теперь женщины, заходясь от радости, повторяют: «Вот бы и по всей России!..» Но нет во всех селениях, а особливо в городах великих, такого почтения к старцам, не осталось уж таких святых и спасительных законов, которые по воле Божьей ещё держатся в казацких станицах и хуторах — и не только рассеянных по берегам Дона. И будем надеяться, проснутся всюду люди, скажут своё слово почтенные старцы и скинет с себя русский люд губительный смрад пьянства. Скинет!.. Придёт времечко — и вздрогнет вся Россия, очнётся, опомнится, отодвинет в сторону эту беду. Поймём же мы, наконец, что пьяных-то нас и спеленали сыны дьявола, пьяных-то и выбивают по миллиону в год. Нам бы царя русского, да министров бы запустить в Кремль из своего, славянского роду-племени. Вразуми нас, Господь, помоги, дай силы!..
И тут я слышу, как кривит губы скептик, порицает автора за идеализм и пустые надежды. Не та, мол, это проблема, чтобы одним просветлением ума сбросить её с холки. Проблема эта мировая. Она и в Америке, и в Англии, и в Германии, и во Франции. И не потому ли во всех странах и на всех континентах не рождаются ныне Шекспиры и Гоголи, Репины и Чайковские, Ломоносовы и Суворовы?.. Не потому ли, что замутился людской разум, лакают повсеместно спиртное?..
Да уж, много в таких рассуждениях от правды. Зелёный змий, запущенный бесовским отродьем на народ русский, оказался пострашнее атомных бомб, и даже водородных, и так крепко схватил нас за горло, что теперь уж и самые могучие умы не могут предсказать: вырвемся мы из смертельных объятий или доживать нам свой исторический век в резервациях, как доживают теперь жалкие остатки некогда сильнейших и благороднейших из людей — американских индейцев. Хитренький и коварный разноплемённый сброд, хлынувший на американский континент за ловлей счастья, споил аборигенов за сто лет; русских тоже заливают водкой около ста лет — достанет ли в наших головушках ума, чтобы очнуться и прогнать со святой Руси не только зеленого змия, но и тех, кто запускает его на наши города и сёла?.. О, Мать-Россия!.. Ты дала нам зоркость глаза, крепость тела, одарила мужеством духа и храбростью бойцов, которых никто не смог одолеть в открытом бою, но ты забыла ещё и вложить в наши головушки проницательность ума, способного разгадывать тайные ходы врагов внутренних. Они-то тебя и оглушают водкой, травят ядовитым пивом, путают реформами, гоняют по бесчисленным конторам, где сидят картавые чертенята, морочат тебе голову и с жонглёрской ловкостью выдергивают из твоего кармана последний рублишко, который ты суёшь в их загребущие руки, вымаливая у них милость. Когда уж ты поумнеешь, мой родимый и наивный, как дитя, русский народ?.. И поумнеешь ли когда-нибудь?..
Но нет и ещё раз нет!.. Не соскользнёшь ты в пропасть небытия, не отдашь во власть чужебесам Святую Русь!.. Вот слез с печи древний старец Гурьян, взмахнул своей немощной рукой и прогнал лиходея. И то же сделал дед Амвросий в соседнем хуторе. И перестали пить казаки, а скоро начнут рожать детей и казачки. И снова расцветут эти некогда многолюдные поселения на Дону, и зазвенят тут, как встарь, удалые казацкие песни, и во дни престольных праздников ударят колокола вновь отстроенной Николиной церкви. Будет у нас жизнь, вернутся к нам былая удаль и былое счастье!..
