Если вокруг великого зиккурата когда-либо и была открытая площадь, то она давным-давно была застроена ветхими жилищами из кирпича и глины, так что мы наткнулись на возвышающееся строение сразу, как только завернули за угол. Зиккурат показался мне еще более загадочным, когда я увидел его прошлой ночью, издалека и в чарующем свете заката. При взгляде вблизи и средь бела дня он выглядел едва ли в лучшем состоянии, чем груда щебня, которая когда-то была Висячими садами. Поверхности каждого яруса были довольно неровными, в результате чего многие из толпящихся посетителей спотыкались. Целые секции крепостных валов наклонялись наружу под странными углами, выглядя так, как будто они могли рухнуть в любой момент.
Дарий настоял, чтобы мы прошли весь путь до вершины. Для этого нам нужно было обогнуть каждый ярус, подняться по широким ступеням на следующий ярус, сделать круг и повторить то же самое снова. Я заметила, что Дарий время от времени останавливался, чтобы провести пальцами по стенам. Сначала я подумал, что он просто любуется скудными остатками декоративной каменной кладки или глазурованного кирпича, но потом я понял, что он дергает за различные кусочки, проверяя, не отвалится ли что-нибудь. Когда он увидел выражение моего лица, он рассмеялся.
— Я ищу сувениры, юный римлянин, — объяснил он. — Все так делают это. Все ценное, что можно было легко и без повреждений забрать, уже давно убрали. Но время от времени находится кусок, готовый оторваться. Так что его можно забрать. Все это делают. Почему ты на меня так хмуришься?
Я представлял себе, как великие храмы Рима подвергаются такому глумливому обращению. Антипатр утверждал, что древние боги этой земли были, по сути, такими же, как у греков и римлян, просто с другими именами: Мардук был Юпитером, Иштар была Венерой и так далее. Воровать по частям из священного сооружения, построенного во славу Юпитера, безусловно, было кощунством, даже если сооружение находилось в аварийном состоянии. Но я был простым посетителем и ничего не сказал.
Путь становился все более и более тесным по мере того, как мы поднимались наверх, потому что каждый ярус был меньше предыдущего. Вокруг нас были паломники и путешественники в самых разных костюмах, болтавшие на разных языках. По их одежде я решил, что одна группа была из Индии, а судя по их шафрановым цветам лица и миндалевидным глазам, другая прибыла из Серики, страны шелка. Было также очень много астрологов, некоторые из них были одеты также, как и Мушезиб, а другие были в еще более диковинных нарядах, как будто они пытались превзойти друг друга нелепо высокими шляпами, искусно украшенными мантиями и бородами причудливой формы.
На шестом и предпоследнем ярусе я услышал голос, произнесший мое имя, и повернувшись, увидел Мушезиба.
Астролог приветствовал меня кивком: — Мы снова встретились.
— Кажется, сегодня здесь собрались все туристы Вавилона, — сказал я, проталкиваясь мимо проходившей группы мужчин в египетских головных уборах. — Это что, очередь?
Оказалось, что нужно отстоять в очереди, чтобы подняться по последнему лестничному пролету на самый верхний ярус; только когда отсчитывалось определенное количество посетителей, им разрешалось подняться наверх. Очередь растянулась за угол и была неимоверных размеров.
Мушезиб улыбнулся: — Хочешь подняться? — спросил он.
— Я не думаю, что мне хотелось бы в течение следующего часа стоять в этой очереди. И я не уверен, что у меня достаточно денег, — добавил я, так как увидел, что смотрители взимают плату за вход.
— В этом нет необходимости. — Пренебрежительно махнув Дарию, Мушезиб взял меня за руку и повел в начало очереди. Стражники сразу же подчинились ему, склонив головы и отступив назад, чтобы пропустить нас.
— Чем вы заслужили такую привилегию? — спросил я.
— Благодаря моей одежде, — объяснил он. — Астрологи не стоят в очереди с паломниками для восхождения на вершину Этеменанки.
На самом верхнем ярусе постоянно дул теплый сухой ветер. Солнце светило без всякой тени. Вид во всех направлениях был безграничным; подо мной я мог видеть весь город Вавилон, и от одного горизонта до другого простиралось извилистое русло Евфрата. Далеко на севере я мог видеть реку Тигр со сверкающими городами вдоль ее берегов, а вдалеке вырисовывалась гряда заснеженных гор.
Мушезиб посмотрел на горизонт и сказал мечтательным голосом. — Предание гласит, что Александр, когда он вошел в Вавилон и нашел Этеменанки в плачевном состоянии, дал золото астрологам и поручил им восстановить былую славу зиккурата. «Работа должна была сделана к тому времени, когда я вернусь с завоевания Индии», — сказал он и ушел. Вернувшись несколько лет спустя, он увидел, что ничего не было сделано, и созвал всех астрологов. «Почему Этеменанки до сих пор в запустении?» — спросил он. И астрологи ответили: — «Но вы же еще не завоевали Индию?» Александр был в ярости. Он приказал снести все сооружение и разровнять землю, чтобы построить новый зиккурат. Но прежде чем это могло произойти, Александр заболел и умер, а Этеменанки остался таким, каким был, подобно горе, медленно рассыпающейся в прах,
Он указал на центр яруса. — Сейчас это место пустует, но во дни Навуходоносора на этой вершине стоял небольшой храм. В храме не было ни статуй, ни каких-либо других украшений, только гигантское ложе из золота с подушками и шелковыми покрывалами — ложе, на котором мог лежать только Царь Богов. Каждую ночь жрецы выбирали молодую деву из хорошей семьи, чтобы она в одиночку поднималась на вершину Этеменанки, входила в храм и взбиралась на ложе. Там дева ждала, когда Мардук спустится с небес и проведет с ней ночь. Когда на следующий день она спускалась в зиккурата, жрецы осматривали ее. Если ее девственность была нарушена, то становилось известно, что Мардук нашел ее достойной.
— А если она все еще оставалась девственницей? — спросил я.
— Тогда было очевидно, что Мардук отверг ее, к вечному позору девушки и ее семьи. — Мушезиб улыбнулся. — Я вижу, ты поднял бровь, Гордиан. Но разве не то же самое с вашим великим богом Юпитером? Разве ему не нравится получать удовольствие со смертными?
— Да, но во всех историях, которые я о нем слышал, Юпитер сам выбирал себе партнерш и добивался их расположения перед соитием. Они не выстраивались в очередь и не доставлялись к нему священниками для лишения девственности одну за другой. Храмы Юпитера предназначены для поклонения, а не для сексуальных свиданий.
Мушезиб покачал головой: — У вас, людей Запада, всегда были разные представления об этих вещах. Увы, хорошо это или плохо, но греческие обычаи восторжествовали здесь, в Вавилоне, благодаря влиянию Александра и его преемников. Старые обычаи больше не практикуются, как когда-то. Девственницы больше не поднимаются в зиккурат, чтобы возлечь с Мардуком, а женщины больше не ходят в храмы Иштар, чтобы отдаться первому мужчине, который заплатит. — Он увидел мою реакцию и громко рассмеялся. — Ты действительно должен научиться лучше контролировать свое выражение, молодой человек. Как легко шокировать вас, римлян, даже легче, чем греков.
— Но что это за обычай, о котором вы говорите?
— Во времена Навуходоносора был обычай, чтобы каждая женщина хотя бы раз в жизни облачалась в особые одежды, возлагала на голову особый венок, отправилась ночью в один из храмов Иштар и садилась в особое кресло в священной ограде. Там она должна была оставаться до тех пор, пока не придет незнакомец и не бросил ей на колени серебряную монету. С этим мужчиной она была обязана войти в храм, лечь на кушетку и заняться любовью. Ни один человек, который был в состоянии заплатить, не мог быть отвергнут. Во славу Иштар все женщины делали это, богатые и бедные, красивые и безобразные.
— И для развлечения любого мужчины, у которого были монеты, — пробормотал я. — Я представляю себе, что молодые, красивые женщины были взяты сразу же. Но что, если женщина была настолько уродлива, что ни один мужчина не выбрал бы ее?
