— А пиры?
— Если можно на них не ходить, не хожу, — призналась Пенелопа и неохотно рассмеялась. — Но я появляюсь, если прибыли новые гости. Царей и царевичей всегда хорошо встречают, но вашим людям дают только по кубку вина и предлагают место, где можно расположиться. Именно поэтому я их приветствую. Я сделала это своей работой. Может, мое проклятие — это рождение женщиной. Но если мужчины не демонстрируют настоящего гостеприимства, то женщины должны сделать то, что требует честь. Могу с гордостью скатать, что ни один человек не покинет Спарту, чувствуя, что его должным образом не поприветствовали.
— Хорошо, что ты почитаешь традиции ксения, — согласился Одиссей. — Этого от нас требуют боги. Мои люди… — он замолчал, раздумывая, признаваться или нет.
— Да?
— Мои люди сегодня хорошо о тебе отзывались.
Они отвернулись друг от друга. Пенелопа улыбалась от удовольствия, а Одиссей хмурился от смущения. Мгновение спустя он повернулся назад, но не мог придумать, что сказать. Из-за обидных и колючих слов девушки ему хотелось добавить к комплименту какое-то ироничное замечание или даже плохо скрытое оскорбление, но нужные слова не приходили в голову. Вместо этого сын Лаэрта смотрел ей в затылок, на длинные каштановые волосы, завязанные на макушке в хвост. Кожа у девушки на шее и руках была немодно загорелой, и царевич мог рассмотреть тонкие волоски, выгоревшие на солнце. Одевалась она просто, и лицо тоже оказалось довольно простым, хотя и приятным. На нем не было маски требовательности. Нет, никакое оскорбление после предыдущей похвалы точно не приходило на ум!
— Значит, сегодня ты не пойдешь на пир?
— Нет.
Пенелопа снова повернулась к нему. На ее лице было написано неодобрение. Девушка покачала головой, а хвост за спиной дернулся в хаки движению.
— Боишься внимания всех этих мужчин?
— Ха! Они прибыли сюда не для того, чтобы смотреть на меня. Или Елена, или никто!
Одиссей задумался над глупостью мужчин. Если Пенелопа и не обладает безупречной красотой двоюродной сестры, она тепло относится к людям, а Елена ведет себя холодно и отстраненно. Пенелопа умна и быстро соображает, а ее прославленная родственница эгоистична и раздражительна. Это было подобно сравнению ледяной красоты зимы со свежестью осеннего дня.
— Ты разочарована? — с любопытством спросил он. Большая капля дождя упала на каменную скамью между ними. И оба тут же подняли головы и посмотрели на небо.
— Конечно, нет, — заявила Пенелопа, защищаясь. — Я не огорчаюсь из-за того, что ей уделяет внимание толпа болванов.
— Болванов? — фыркнул Одиссей. Он опустил большую руку на скамью, сокращая расстояние между ними. На каменные плиты под ногами упали новые капли, другие отскакивали от листьев кустов, росших в саду. — Несомненно, царевна вроде тебя должна видеть и положительные качества в некоторых из них. А после того, как Елена выйдет замуж, останется много разочарованных царевичей.
Пенелопа удостоила его кивка.
— Может, я высказалась немного резко. Менелай — добрый человек, но… Он не для меня.
— Идоменей богат, — заметил Одиссей.
— А зачем мне его богатство? Нет, если бы мне пришлось выбирать, то я бы выбрала Диомеда.
Одиссей нахмурился и убрал руку со скамьи.
— Диомеда? Да, хороший выбор. Он — красивый мужчина. Как Елена — красивая женщина. Из всех, кого я видел в Спарте, я бы каждый раз выбирал ее.
Пришел черед Пенелопы отодвинуться. У нее горели щеки.
— Одиссей с Итаки, я очень сомневаюсь, что она заинтересуется тобой.
— Правда? — едко ответил он. — Тогда почему вчера я оказался единственным претендентом, с которым она разговаривала?
— Возможно оттого, что ее забавляет твой крестьянский ум.
Одиссей нахмурился.
— Может, если бы у тебя не было такого острого язычка, то у тебя имелись бы свои женихи. Тогда ты не относилась бы с пренебрежением к женихам Елены. Мне это кажется ревностью!
Пенелопа встала и гневно посмотрела на него.
— Как ты смеешь, ты…
Она не смогла закончить предложение и ушла назад во дворец. Одиссей смотрел ей в спину и чувствовал, как все больше капель дождя падает ему на кожу. Они били по растениям вокруг, шум постоянно усиливался. Через некоторое время царевич встал и ушел из пустынного сада. Лаэртид чувствовал одновременно ярость и сожаление.
* * *
Шли дни, каждый вечер устраивали пир. Итакийцы быстро втянулись в рутину. Днем не нужно было ничего делать, а по вечерам они напивались до бессознательного состояния. Дома и в походах эти воины обычно просыпались на рассвете и принимались за выполнение каких-то обязанностей или поручений. В Спарте же им прислуживали сотни дворцовых рабов, и самим гостям не приходилось почти ничего делать. Поэтому каждый день они просыпались все позже и позже. Если люди Одиссея особенно много выпивали на пиру в предыдущий вечер, то поднимались только после полудня.
Вскоре Галитерс забеспокоился из-за их ухудшающейся физической формы и готовности к сражениям, приказав начать тренировки. Он будил своих людей на рассвете и выводил во двор с деревянными палками, заменяющими оружие, с которыми они и тренировались. Так получалось, что они были хоть чем-то заняты. Вначале другие воины только приходили смотреть, стоя группами или высовывались из многочисленных окон, выходивших во двор. Обычно они одобрительно кричали или посмеивались, давали полезные советы, выступали с предложениями или просто издевались.
Но вскоре многочисленные командиры отрядов с материковой части Греции и островов последовали примеру Галитерса. Они тренировали воинов, как итакийский командир, только добавляли или убавляли различные движения, что зависело от обычно используемого оружия, доспехов и стиля ведения боевых действий. Наконец, отряды стали практиковаться, выступая друг против друга. Двор каждый день заполнялся мужчинами, сражающимися друг с другом при помощи палок.
Иногда Галитерс проводил марши по долине Эврота. Воины поднимались на возвышенности или по оврагам и расщелинам уходили в горы и каждый раз возвращались только перед самым закатом. Вначале они бежали к рабам, которые их мыли, затем отправлялись на вечерний пир, где встречались с Гиртием и его людьми, а также другими воинами, с которыми познакомились во время тренировок. Эперит часто выпивал вместе с Пейсандром, который представил его другим мирмидонянам. На протяжении долгих дней и недель они стали хорошими друзьями. Проводимые Галитерсом тренировки и марши сделались ежедневным ритуалом, солдаты пытались соответствовать требованиям к физической форме, которая была им необходима. Поэтому в отряде Одиссея сократилось количество потребляемой пищи и вина, люди уходили с пира в середине, чтобы быть готовыми к следующей тренировке на рассвете.
