Ознакомительная версия.
Пять часов продолжался этот мучительный марш и, наконец, мы прибыли в Евье,[155] что в десяти лье от Вильно. Сразу же после нас туда приехал граф Межан,[156] сопровождаемый своим сыном и камердинером принца. Этот несчастный отец, о преданной и благородной службе которого, к сожалению, объем моей работы не позволяет уделить много места, был вынужден путешествовать пешком, от самого Вильно, по снежным просторам этой страны. Но этот царедворец, который, хотя и не был солдатом, часто удивлял нас своим мужеством и стойкостью, был настолько предан принцу, что совершенно забыл обо всех невзгодах прошедшего дня, как только оказался рядом с Его Высочеством.
Другим было не менее тяжко. Князь Экмюльский, страдая от лихорадки, мог передвигаться только в карете. Квартирмейстер генерал Жубер, уже давно лишившийся всех своих слуг, был оставлен в этой деревне, и вид его вызывал слезы у всех, кто его видел. Достойными уважения были также и офицеры, сопровождавшие багаж вице-короля. Вечером мы констатировали, что благодаря мастерству и необычайной энергичности дворцового адъютанта Бутареля, все эти отставшие, желая обойти гору у Вильно, отправились по дороге на Новые Троки, и что только большая длина этого пути помешала им со всеми прибыть в Евье.
11-е декабря. Перед уходом из этой деревни, спасшиеся из Вильно, сообщили нам, что русские вошли в него рано утром. Множество генералов, полковников и офицеров, а также более 20 000 изможденных солдат попали в плен. Они добавили, что с офицерами обращались хорошо, а вот всех слуг и солдат отправили в Москву для восстановления города. Эти несчастные, лежавшие на улицах или в общественных местах, без тепла и пищи, большинство из которых были ранены и больны, представляли собой настолько страшное зрелище, что неприятель даже пытался смягчить их страдания. Меньше всего повезло тем, кого ограбили казаки – они умерли вскоре после нашего отъезда. Как это печально! Ведь этим людям, которые уже прошли большой путь от Москвы до Вильно, не хватило лишь немного мужества, чтобы пройти еще лишь несколько лье и оказаться в безопасности. Мы слышали также, что евреи очень плохо обращались со многими из наших солдат, особенно из Императорской Гвардии, желая таким образом отомстить им за дурное с ними обращение, но русские, со свойственной им справедливостью, вешали многих из этих сынов Израиля, чтобы показать всем, что никогда не следует смешивать свои личные страсти с конфликтами, возникающими между государями.
Хвост нашей длинной колонны, оставляя по всей дороге мертвых и умирающих, постоянно подвергался преследованию целых туч казаков, которые грабили наших солдат, а затем оставляли их крестьянам, уводивших их в тыл армии и заставлявших страдать их от всевозможных унижений. В конце концов, русские, уставшие от такого множества пленных, освободили всех солдат Рейнского союза и удовольствовались только старшими офицерами. Но если им попадался француз, то как бы он ни был жалок, они раздевали его догола и подвергали самым ужасным издевательствам. Если он шел с ними ночью, ему приказывали принести воду или дрова. Его грубо отталкивали от костра, который он сам же и разводил. Такова жалкая участь солдат, вынужденных воевать, и всегда становившихся главными жертвами бедствий, порождаемых конфликтами между монархами.
Казачий отряд, возглавляемый офицером, хорошо говорившим по-французски, догнал одного из наших маркитантов – тот умолял о пощаде, крича, что он не солдат. Затем он предложил казакам денег. Но казакам этого показалось мало, они обыскали его и обнаружили в его грузе много коробок с золотом, бриллиантами, а также множество колец, украшенных драгоценными камнями. Все эти вещи, без сомнения, были добыты при разграблении Москвы. Увидев это, офицер не мог сдержать своего возмущения и сказал маркитанту:
– Видите, до чего довела вас ваша жадность. В надежде на легкую наживу, вы следовали вместе с армией, чтобы без хлопот взять себе часть ее добычи. А потом бремя этих сокровищ помешало вам уйти от моего преследования. Было бы справедливо взять вас в плен и отправить в разоренный вами город, но вы настолько ничтожны, что не сумеете компенсировать нанесенные вами убытки. Возвращайтесь, если сможете, во Францию, и когда вы будете рассказывать о вашем помиловании, опишите вашим землякам то плачевное состояние, в котором оказываются те, кто идет под знаменами подлого агрессора». А потом казаки, которым этот человек внушал крайнюю степень отвращения, прогнали его прочь поощрительными ударами своих пик.
Не доходя до Жижмор, мы услышали позади себя канонаду, и достаточно близко, отсюда мы пришли к выводу, что наш слабый арьергард, довольно активно атакуется. Несмотря на это, усталость была так велика, что многие, предпочитая покой в безопасном месте, остановились в Жижморах, но вице-король дошел до деревни Румшишки.
12-е декабря. Измученные длительным и беспокойным маршем, умирая от усталости, мы, наконец, прибыли в Ковно, где были собраны вместе все остатки различных корпусов. Они расположились, как обычно, на улицах, а поскольку мы знали, что наше бедственное положение не позволяло нам более удерживать дисциплину, мы принялись грабить богатые городские склады. Сразу же появились и одежда, и зерно, и ром – всего было вдоволь. Вокруг наших бивуаков валялось множество разбитых бочек, и из пролившихся напитков в центре городской площади образовалось небольшое озеро. Долгое время лишенные спиртного солдаты перепились, и более 2 000 из них заснули пьяными прямо на снегу, да так и не проснулись.
Вечером нам сказали, что 4-й корпус пойдет к Тильзиту, а потому многие из нас, чтобы избежать беспорядка, привыкшие ложиться спать в одном или двух лье впереди штаб-квартиры, расположились поближе к выходу в сторону этого города. Посреди ночи начальник штаба пришел посмотреть на 4-й корпус, который был буквально заперт в одной комнате. Он сообщил нам о том, что приказ отменен, что идти надо не в Тильзит, а в Гумбиннен. Этот приказ и контрприказ довершил нашу гибель. С тех пор 4-й корпус состоял только из свиты самого принца и восьми или десяти офицеров его штаба.
13-е декабря. При выходе из Ковно мы видели ту же сумятицу, что и ворот Вильно. Вся толпа стремилась к мосту, хотя лед Немана был достаточно прочен, чтобы выдержать вес артиллерии. Повсюду валялись трупы наших несчастных солдат – они погибли, хотя до конца этой роковой кампании оставалось так немного. Особенно нам горько было видеть среди них полковника Видмана. Он был одним из тех немногих офицеров Почетной Гвардии Италии, который наравне со всеми преодолевал трудности похода, но силы его иссякли, возле моста он упал и умер – он не успел живым покинуть Россию.
Ознакомительная версия.
