вновь демонстрирует мужские страхи по поводу смены гендерных ролей. Начинается он с того, что Йохан сидит дома, в то время как его жена Тайб напивается в таверне, и Йохан страдает на тему того, что не может с ней справиться, и накручивает себя, чтобы побить ее, когда она вернется.
Кстати, насчет «побить». Очень заметно, что пьющие женщины в средневековой литературе практически все так или иначе занимаются рукоприкладством или хотя бы грозятся кого-то побить. Иногда они просто скандалят, как пьющие подружки из юмористических фаблио, иногда угрожают, как в истории про Элинор и ее элезависимых клиенток. Но куда интереснее, что в тех историях, где действуют не только любительницы выпить, но и их мужья, эти пьющие дамочки обычно колотят своих мужей. Жена несчастного Жакимо в «Лохани» угощала его тумаками, сварливые жены в стихах Лидгейта [76] бьют прялками мужей, жалующихся на их пьянство, расточительность и нежелание готовить, и швыряются в них вещами.
Фактически создавался стереотип – выпив, женщины перестают быть женщинами и превращаются в мужчин. Вряд ли это было осознанной целью, скорее это тайные страхи, которые вышли наружу и оказались настолько всем близки, что в них сразу поверили. Некоторые исследователи считают, что подобная литература способствовала распространению женского пьянства – именно потому, что создавала культурный сценарий, где женщина, выпив, становилась сильнее мужчины. А этого так многим хотелось. Хотя бы иногда.
Пить она должна лишь мелкими глотками. Если даже от жажды умирает, не должно залпом пить. Нельзя ей с верхом кубок наполнять, цедить нужно помалу и часто, чтоб не говорили, что пьет без меры, хлещет полной глоткой. Изящно наполняя чашу, пусть не берет край чаши в рот так жадно, как те простолюдинки, что заливают в глотку, как в водопровод, и кашляют, давясь глотками. Пить надо не пьянея, ведь пьяный, будь то женщина или мужчина, секретов не имеет. Как только женщина пьянеет – забыта сдержанность. Она болтает все, что в голову придет. И все ее покинут, случися с ней такая неприятность. Нельзя ни в коем случае ей за столом заснуть. На это и смотреть-то тошно. И с теми, кто за столом уснул, случаются препакостные вещи. Ведь глупо спать в местах, где бодрствовать пристало. Так многие позор свой пережили: и падали вперед, назад иль на бок, и голову ломали, руки, ребра. Храни Бог женщин от такого сна!
Из «Романа о Розе» Гийома де Лорриса и Жана де Мёна
Ветер перемен
Нетрудно заметить, что большинство данных – о XIV–XVI веках, более ранние либо касаются сильных мира сего, либо относятся к монастырям и клиру. Но несмотря на скудость и разрозненность сведений, исследователи средневекового алкоголя сходятся на том, что в конце XIII века Европа была сильно перенаселена, а производство алкоголя к тому времени еще только начало выходить за пределы домашнего, поэтому и потребление было в среднедушевом выражении очень невысоким. Просто потому, что было слишком много бедного населения, для которого даже эль был роскошью.
Но в XIV веке Европу накрыло похолодание, по ней потоптались сразу три всадника Апокалипсиса – чума, война и голод – и это привело к неожиданным результатам. Большая часть населения вымерла, зато у оставшейся уровень жизни пошел вверх. Нехватка рабочих рук привела к росту зарплат, начали активно работать женщины, ну и, как всегда в эпоху потрясений, люди стремились забыться. Так что спрос на алкоголь резко увеличился.
Пародийный винодел-обезьяна. Понтификал Гийома Дюрана.
Ок.1357 г.
Как я уже упоминала в одной из предыдущих глав, баланс двух самых популярных напитков – вина и пива – сместился в пользу пива. Похолодание привело к отступлению зон виноградарства к югу, а активное развитие ремесленных северных стран способствовало росту качества пива. Да тут еще и Англия потеряла французские владения, а герцог Бургундский своей неумелой сельскохозяйственной политикой надолго погубил бургундское виноделие. В итоге на рубеже XIV–XV веков при общем подъеме потребления алкоголя потребление вина в целом снизилось. Прежде всего, конечно, за счет стран, импортировавших его.
В Англии в начале XIV века уходило от 15 до 31 литра на человека в год, а в середине XV века этот показатель стал 4,5–6 литров. В год! Конечно, это было ненадолго, англичане обратились к другим рынкам, в частности стали импортировать вина из Испании, и потребление скоро вернулось к прежним цифрам. Но потеснить эль у вина уже не осталось никаких шансов.
О ситуации в Германии и Голландии я уже писала, там тоже наступил спад потребления вина, а выросшее качество пива привело к тому, что оно сильно укрепило свои позиции. Похожая ситуация была и во всех балтийских странах. К концу XV века бедняки, чернорабочие и многие квалифицированные рабочие северных стран вообще не пили вино – оно превратилось в напиток богатых людей, да и то в основном по праздникам. Но полностью отодвинуть вино пиву никогда бы не удалось, по той простой причине, что вино по-прежнему использовалось для причастия. Более того, с началом Реформации оно только укрепило свои позиции, потому что одним из требований протестантов было причащать вином и духовенство, и мирян, а не только духовенство, как это в последние века закрепилось у католиков.
Другие напитки
Основными алкогольными напитками в Средние века были вино и пиво/эль, а также их производные, но существовали и другие, о которых я уже упоминала – медовуха, сидр и фруктово-ягодные вина. Их доля в общем количестве потребляемого алкоголя была не особо велика, но тем не менее каждый из них играл какую-то свою характерную роль.
Так, медовуху пили практически везде, пусть и в небольших количествах. Это очень древний напиток, его готовили разными способами и нередко смешивали с теми же вином, элем, а кое-где и с сидром. Впрочем, его популярность в северных странах была гораздо выше, чем в южных, – в первую очередь потому, что на юге хватало сладких напитков и фруктов, а на севере пили в основном эль, поэтому там дополнительный сладкий напиток был в
