когда они выехали на берег.
Они спешились, Волков достал карту. Уселся на песок и стал рассматривать ее, время от времени поглядывая на реку.
— Ну, вы скажите, чего удумали? Или так и будете меня томить?
— Да… Хорошо. Это прекрасное место.
— Да чем же оно прекрасно? — не унимался Фриц Ламме.
— А ты знаешь, что эти мерзавцы тут сплавляют лес?
— Чего? — не понял Сыч.
— Горцы сплавляют тут лес, плоты гонят к Хоккенхайму и ниже на север. Знаешь о том?
— Ну, может, и так, а нам-то что с того?
— А то, что гонят они свои плоты по моей части реки. Вон остров, видишь? — Волков указал рукой на реку.
— Вижу.
— Так вот, остров, вернее, западная его часть — это уже моя земля. И река с этой стороны острова моя.
— Ну и что?
— Пойдешь на тот берег, — произнес кавалер, не глядя на Сыча, все еще разглядывая реку.
— Ну?
— Выяснишь, отчего они не плавают, по своей стороне реки.
Он полез в кошель и достал оттуда пару талеров:
— Разговорить там кого-нибудь, сможешь?
— Это уж не беспокойтесь. А когда мне туда?
— Да вот поедим и давай… Плавать же ты умеешь?
Сычу, конечно, не нравилась вся эта затея, да делать нечего, он встал, подошел к воде, поглядел на нее, потрогал рукой и сказал:
— Не холодная… Течение быстрое, но одолею.
— Ты не только про плоты там узнавай, ты про все говори, все спрашивай. А лучше найди человека, что все там знает, денег ему посули.
— Уж о том не волнуйтесь, экселенц. Найду, поговорю, посулю.
— Да, думаю в этом ты, мошенник, больше моего смыслишь.
— Так что вы задумали, экселенц? — Сыч с опаской поглядел на него, усаживаясь рядом.
— Пока ничего, — ответил кавалер, он сам еще толком ничего не решил. Он просто думал, как ему вернуть свои деньги и искал способы. — Давай поедим, и плыви.
— Мне, может пару дней там пробыть придется, — сказал Фриц Ламме, встал и снял с лошади сумку с едой.
— Значит, пробудь там пару дней. Я ждать тебя тут не буду, сам вернешься.
— Сделаю экселенц, — заверил Сыч. — Все сделаю.
Ели неспеша, а Фриц всматривался в другой берег, но ничего там не видел. Кусты да камыш на берегу. Они, обговаривая мелочи этого дела, поели сыра с хлебом и жареной курицы, выпили флягу разбавленного вина. День уже к вечеру пошел, когда Фриц Ламме сказал:
— Ну, пойду, что ли.
Волков хлопнул его по плечу:
— Давай.
Он снял колет и башмаки, связал все это в узел, подошел к реке, и перекрестившись, полез в воду.
Волков не без волнения смотрел, как быстро течение сносит Сыча на запад. Тем не менее, Фриц уверенно переплывал реку.
Кавалер дождался, пока Сыч, цепляясь за речную траву, не вылез на другой берег, и не помахал ему рукой. Мол, все в порядке.
Волков забрал лошадей и поехал в Эшбахт.
* * *
Приехал уже в темноте, а там кутерьма. Брюнхвальд с парой солдат седлал лошадей и собирал людей, солдаты у амбара крутили факела. А Бертье выводил собак из псарни.
— Что тут у вас? — удивлялся кавалер этой суете.
Мальчишка Яков сообщил ему:
— Брат Ипполит вернулся один, ваш оруженосец отстал, на них волки напали.
— Где он? — спросил кавалер, слезая с коня.
— В доме, господин.
Волков пошел в дом. Там за столом сидел взволнованный молодой монах, его окружали Брунхильда, служанка Мария, Рене и пара солдат.
— Так где он остался? — спрашивал Рене у монаха. — Далеко?
— Да нет, нет. То недалеко было… — говорил монах, отпивая из кружки молоко от волнения. — Я недолго ехал и огни на усадьбе увидал.
— Что произошло?
— На него волки напали, — сообщила радостно служанка Мария.
Волков сурово глянул на нее, она сразу замолчала.
— Я все сделал, как вы сказали, — начал брат Ипполит, — деньги поменял, цену самую лучшую выбрал, там у одного менялы получилось…
— Ты про волков говори, — прервал его Волков.
— Ну вот, заехал я к графу, он долго меня не принимал, когда принял, я ему все отдал, он спросил, нужна ли мне расписка, я просил дать ее…
— Про волков! — рявкнул кавалер.
— Мы уже по темну ехали, когда я случайно обернулся и у видал глаза в темноте. Я сказал об этом Максимилиану, он тоже поглядел назад и сказал, что это его знакомец.
— Что? — не понял Рене.
— Так и сказал. Это, говорит, знакомец его старый. И говорит мне: «Скачи, брат монах, он не отстанет, а я с ним поговорю». Я хотел с ним остаться, так он на меня накричал, говорил скакать отсюда, что он в броне, а я нет. Дал мне кинжал, а сам снял арбалет и поворотил коня обратно.
Тут пришел Карл Брюнхвальд, он был строг, но спокоен, словно речь шла не о его сыне:
— Факела готовы? — спросил у него Волков.
— Факела готовы, кони оседланы, люди и собаки готовы.
— Монах, собирайся, поедем, покажешь, где все было, — сказал Волков и пошел к двери.
Все пошли за ним. На выходе его поймала за руку Брунхильда и вложила ему в руку тряпицу, в которой был хлеб с жареной свининой и луком. Очень это было кстати. И поцеловала его в щеку украдкой.
* * *
Крики, лай собак, лошади ржут, суета. Отряд в десять человек при оружии, арбалеты взяли с собой, хоть в темноте много не настреляешь, выехали на сервер. Мужики и бабы в деревне переполошилась, выходили к заборам смотреть, чего это в ночь господину и людям его не спится.
— Ну, где вы были? — спрашивал Волков у брата Ипполита, когда они выехали за околицу.
— Тут недалеко должно быть, я недолго ехал, прежде чем увидал огни в окнах вашего дома.
Они ехали по дороге, что вела к городу. Собаки заливались радостным лаем и кружились по кустам рядом с отрядом, словно охоту чуяли. На небе высыпали звезды, и сияла огромная луна, чуть не в полнеба.
Было свежо и хорошо, звуки разносились далеко. Они отъехали едва ли на пару-тройку миль, как монах и сказал, оглядываясь:
— Тут. Кажется, тут это случилось. Только стемнело, и мне шум за спиной показался, будто спешил за нами кто-то, не конный, пеший. Я обернулся и вот, кажется, там, — он указал на холмы, — увидал глаза желтые. В темноте под ними, кажется, кусты. Я Максимилиану и сказал: «Глаза такие же, как вы мне рассказывали, позади нас, на нас смотрят». Он обернулся и ответил сразу: «Они, точно они! То мой знакомец». И
