– Я часто лежу ночью и не могу уснуть, раздумывая о том, что ты говорил о моем отце. Каждая жилка моего тела и душа моя жаждут отомстить тому, кто довел его до нищеты и позора и загнал в могилу. Я с трудом сдерживаю себя. Меня наполняет желание оставить этот хитроумный путь, с помощью которого мы с тобой должны заманить в капкан Ак Сета. Я хочу сразу поймать его и вырвать из поганой груди сердце голыми руками.
– Если ты сделаешь это – потеряешь все, – сказал я. – Ты прекрасно это понимаешь. Сделай так, как я тебе говорю, и мы восстановим не только твою репутацию, но и репутацию твоего благородного отца. Если ты послушаешь меня, получишь назад украденные у тебя имения и состояние. Если послушаешь меня, не только добьешься полного отмщения, но и получишь Лостру, и тогда сбудутся видения, посетившие меня в лабиринтах Амона-Ра. Верь мне, Тан. Ради себя самого и моей госпожи, верь мне.
– Если я не буду верить тебе, кому мне тогда верить? – спросил Тан и коснулся моей руки. – Я знаю, что ты прав, но у меня всегда не хватало терпения. Мне всегда было легче идти по прямой дороге.
– Забудь на время об Ак Сете. Думай только о том, каков твой следующий шаг по долгому пути, который мы должны пройти вместе. Думай о Басти Жестоком. Ведь это Басти сгубил караваны твоего отца, когда они возвращались с Востока. В течение пяти лет ни один из караванов вельможи Харраба не вернулся в Карнак. Они подверглись нападению разбойников и были разграблены. Именно Басти разрушил медные рудники в Сестре, принадлежавшие твоему отцу, и убил горняков и их рабов. С тех самых времен богатые рудные жилы остаются неразработанными. Именно Басти постоянно грабил имения твоего отца на берегу Нила, убивал рабов в полях и сжигал урожай, пока на полях не стали расти одни сорняки, и вельможа Харраб был вынужден продать землю за малую толику истинной цены.
– Все это, может, и правда, но именно Ак Сет приказал ему сделать это.
– Никто тебе не поверит. Фараон не поверит, если сам не услышит признания Басти, – нетерпеливо объяснил я. – Почему ты всегда упрямишься? Мы же говорили об этом сотни раз. Сначала нужно захватить князей, а потом уже браться за голову этой змеи, Ак Сета.
– Твой голос – голос мудрости, я понимаю это. Но как же трудно ждать! Я жажду мести. Я жажду очистить свое имя от позорного обвинения в мятеже и измене и жажду, о, как я жажду увидеть Лостру!
Он наклонился ко мне и сжал мое плечо так сильно, что я поморщился.
– Ты уже достаточно сделал для меня, дружище. Я бы не смог совершить так много без тебя. Если бы ты не пришел за мной в хижину на болоте, я бы, наверное, до сих пор валялся в объятиях вонючей шлюхи, пьяный вдребезги. Я никогда не смогу отплатить тебе свой долг, но теперь мне придется отослать тебя. Ты нужен другим. Басти – моя добыча, и я не хочу делить с тобой это пиршество. Ты не пойдешь со мной в Гебель-Ум-Дахари. Я посылаю тебя обратно, туда, где твое настоящее место, где и мое настоящее место, но где я не могу находиться. Я посылаю тебя к госпоже Лостре. Я завидую тебе, дружище, и охотно отказался бы от надежды на бессмертие, лишь бы отправиться к ней вместо тебя.
Разумеется, я очень красиво возражал ему. Я клялся в том, что хочу еще раз повоевать с этими негодяями, что стал его товарищем по оружию и буду очень огорчен, если он не даст мне возможности сопровождать его в очередном боевом походе. Однако все это время я чувствовал себя в безопасности, так как знал, что, если Тан решился, он будет стоять на своем и его не так-то просто переубедить. Даже мне, другу и советнику, рабу Таите, это удавалось редко.
По правде говоря, я уже был сыт по горло героизмом и стычками, где все стараются тебя убить. Я не воин по природе и не могу оставаться бесчувственным камнем, как обычные рядовые воины. Я ненавидел лишения, связанные с войной в пустыне. Я бы не выдержал еще одну неделю жары, пота и мух. Я бы не выдержал еще неделю вдали от сладостных зеленых вод родного Нила. Я истосковался по чистой одежде и ощущению свежевымытого и смазанного благовонными маслами тела. Мне так хотелось увидеть госпожу, что нельзя выразить словами. Я истосковался по тихой цивилизованной жизни наших убранных покоев на острове Элефантина, по музыке и долгим неторопливым беседам. Я соскучился по зверюшкам, по свиткам, и все это неукротимо влекло меня к себе.
Тан был прав – я больше не нужен ему. Теперь мое место рядом с госпожой. Однако если бы я слишком легко подчинился приказу, то упал бы в его глазах, а мне этого совсем не хо- телось.
В конце концов я позволил ему убедить себя и, скрыв свою радость, начал готовиться к возвращению на Элефантину.
Тан приказал Крату вернуться в Карнак, чтобы собрать подкрепление для экспедиции в Гебель-Ум-Дахари. Я должен был отправиться под его защитой. Однако расстаться с Таном было не так-то просто. Дважды я покидал дом Тиамата, и дважды Тан звал меня обратно, чтобы передать еще одно послание Лостре.
– Скажи ей, что я думаю о ней каждый день и каждый час.
– Это ты уже говорил.
– Скажи ей, что во сне ее лицо постоянно стоит перед моими глазами.
– И это тоже ты уже говорил. Я могу повторить все твои послания на память. Придумай что-нибудь новое.
– Скажи ей, что я верю в видения лабиринтов и что через несколько лет мы будем вместе.
– Крат ждет. Если ты будешь держать меня здесь, как я смогу доставить твое послание?
– Скажи ей: все, что я делаю, я делаю ради нее. Каждый вздох мой ради нее… – Он помолчал и обнял меня. – По правде говоря, я сомневаюсь, что смогу прожить еще один день без нее.
– Пять лет пройдут как один день. Когда ты увидишь ее в следующий раз, твоя честь будет восстановлена и ты снова будешь занимать высокое положение в стране. Она полюбит тебя за это еще больше.
Он отпустил меня:
– Заботься о ней как следует, пока я не смогу принять из твоих рук эту радостную обязанность. А теперь уходи. Поспеши к ней.
– Я намеревался сделать это еще час назад, – тихо заявил я и поторопился скрыться.
Под командой Крата наш маленький отряд дошел до Карнака всего за неделю. Боясь встречи с Расфером и вельможей Интефом, я постарался не задерживаться в своем любимом городе и отправился вверх по реке, как только нашел место на одной из барок. Крат был занят подбором бойцов среди лучших отрядов стражи, так как Тан потребовал собрать тысячу воинов.
Барка отправлялась на юг, и при попутном северном ветре мы причалили к пристани на Элефантине через двенадцать дней после отплытия из Фив. Я все еще носил парик и одежду жреца, и никто не узнал меня, когда я сошел на берег.
За небольшое медное кольцо маленькая лодка переправила меня через реку на царский остров и высадила на ступеньках, которые вели к речным воротам нашего сада в гареме. Сердце мое было готово выскочить из груди, когда я быстрыми прыжками несся вверх по ступеням. Я слишком давно не видел свою госпожу. Именно в такие моменты я сознавал, как сильно ее люблю. Я был уверен, что любовь Тана – легкий бриз по сравнению с самумом моих чувств.
Одна из черных рабынь Лостры встретила меня у ворот и попыталась остановить:
– Госпожа плохо себя чувствует, жрец. У нее сейчас другой врач. Она не может увидеться с тобой.
– Сможет, – сказал я и стянул с головы парик.
– Таита! – завизжала она и упала на колени, лихорадочно делая знак от сглаза. – Но ты же умер. Это не ты, это привидение встало из могилы.
Я отпихнул ее со своей дороги и поспешил в покои госпожи, где встретил в дверях жреца Осириса, одного из тех, кто считает себя врачом.
– Что ты здесь делаешь? – спросил я, придя в ужас от того, что один из этих знахарей оказался рядом с моей госпожой. Прежде чем он успел ответить, я зарычал на него: – Вон! Вон отсюда! Забирай свои талисманы и грязные снадобья и не возвращайся.
Он, казалось, собирался спорить со мной, но я толкнул его между лопатками в сторону ворот и бросился к постели госпожи.
