некую власть и может причинить нешуточный вред. А потому не раз случалось даже и в XIX веке, что крестильное имя человек скрывал не только от окружающих, но и от родных и близких, и они его узнавали только после смерти родственника, когда полагалось читать поминальные молитвы с упоминанием «настоящего», крестильного имени… Исторический факт.
Мирские имена могли быть самыми причудливыми, о чем сохранилось множество свидетельств в старинных летописях. Жили-поживали люди, звавшиеся Шуба, Суббота, Дорога, Медведь, Кот, Комар. Новгородский рыбак, звавшийся Линь, судя по всему, обладал нешуточным чувством юмора: своим сыновьям он дал мирские имена Ёрш, Судак, Сом и Окунь. Один из воевод князя Владимира Крестителя всю жизнь преспокойно именовал себя Волчий Хвост, а его крестильного имени мы никогда уже не узнаем, в дошедших до нас летописях оно не упоминается (а может, и упоминается, но его не связывают с Волчьим Хвостом). Кстати, и имя самого князя Владимира – тоже мирское. В крещении он – Василий.
Попадаются и более экзотические примеры. В новгородских летописях значится не только горожанин Чёрт, но и «поп Упырь Лихой» – а уж поп, безусловно, просто обязан был быть крещеным, однако и он, как видим, предпочитал зваться мирским именем (Бог весть, почему выбрал именно такое). В документах XII и XVII веков отыщутся еще три священника с мирскими именами Лихач, Угрюм и Шумило.
В Разрядной книге, серьезнейшем государственном документе Московского царства (в нее на протяжении полутора сотен лет заносились имена командующих полками), воевода Иван Пронский упоминается еще и с мирским именем Турунтай.
Один из русских князей времен отца Ивана Грозного, великого князя Василия, носил мирское имя Стрига, что вовсе уж интересно. В славянской мифологии стрига (по-польски «стшига») – персонаж крайне жутковатый: кровососущий упырь, мертвец, вылезающий по ночам из могилы. Остается только ломать голову: что должен был наворотить князь, чтобы его звали (и поминали в документах) Вурдалак Такой-то?
Так что Ермак может оказаться всего-навсего мирским именем, а крестильное – и в самом деле то ли Василий, то ли Ермолай. Но всё это, повторяю, так и останется версиями.
Непроницаемым туманом окутана и биография Ермака. Более-менее достоверными сведениями можно считать те, согласно которым Ермак с молодых лет был волжским казаком. А вот все остальное – опять-таки разнобой версий и гипотез.
Некоторые считают, что Ермак в свое время разбойничал на Волге. Выглядит это довольно правдоподобно. Кто только в то время на Волге не разбойничал: разномастные ордынцы, казаки, русские жители приволжских сел, вовсе уж непонятно кто, неизвестно откуда взявшийся. (В свое время, кстати, на Волге немало попиратствовали и новгородцы, с одинаковым усердием выжигавшие и грабившие не только татарские, но и русские города. Зная это, не стоит удивляться, что московские великие князья крепенько недолюбливали Новгород, частенько ходили на него войной и в конце концов завоевали.)
Однако волжские разбои Ермака – опять-таки не более чем домыслы. Имеется, правда, вполне себе официальный документ – московская летопись, составленная по указанию отца царя Михаила Федоровича патриарха Филарета (до пострижения – Федора). Написана она через пятьдесят лет после гибели Ермака, и там открытым текстом повествуется, что Ермак во главе отряда волжских казаков ограбил на Волге бухарский торговый караван, а потом, вовсе уж разойдясь, – и персидское посольство, после чего был объявлен в тогдашний федеральный розыск, потому и был вынужден убраться подальше от властей, к Строгановым на Каму.
Убойное доказательство, казалось бы? Не спешите. Сохранились документы Посольского приказа (тогдашнего Министерства иностранных дел), из которых недвусмысленно явствует, что ограбление персидского посольства на Волге и в самом деле имело место, но случилось через три года после гибели Ермака в Сибири. За что суровый патриарх настолько невзлюбил давным-давно умершего атамана, что велел сфальсифицировать историю, остается только гадать…
Одним словом, никаких достоверных сведений об участии Ермака в волжских разбоях не существует. Вот касаемо его есаула, Ивана Кольцо, то есть помощника, пришедшего вместе с Ермаком на Каму, достоверные сведения как раз имеются. Означенный Ванюха, не размениваясь на мелочи, собрал немаленькую ватагу и захватил на Волге направлявшегося в Москву ногайского посла, 300 человек его свиты, а также ехавших с посольством купцов. Отобрал у купцов все товары, у посольских – немало мехов, предназначавшихся в подарок Грозному, а потом решил всех перерезать. Сопровождавший посольство русский дипломат Пелепелицын смиренно просил Ивана пощадить хотя бы посла и купцов. Ему оставалось лишь просить: у него самого не было ни единого стрельца, а у Ивана Кольцо – несколько сотен казаков. Иван увещеваниям внял и посла пощадил, а заодно и 30 человек из его свиты (главным образом богатых мурз, за которых рассчитывал получить выкуп), но всех остальных, в том числе и купцов, велел все же «зарезати», что и было немедленно исполнено привыкшими и не к такому казаками. Узнав об этаких новостях дипломатической жизни, Иван Грозный не на шутку рассвирепел и велел ловить «вора Ваньку» по всему царству-государству – уж безусловно, не для того, чтобы попотчевать пряниками (в те времена вором называли не просто вора, звавшегося «тать», а государственного преступника). Зная, что с Грозным шутки плохи, Ваня вместе со сподвижниками бежал на Яик, а оттуда на Каму, где и стал правой рукой Ермака в сибирском походе. Такой вот сподвижник в исторических свершениях. Ну что ж, европейские конкистадоры и прочие первопроходцы точно так же были мало похожи на выпускников консерватории, и у многих за душой хватало всякого, почище, чем у нашего Ванюхи. Один характерный пример: живший в начале XVIII века член британского Королевского научного общества, автор нескольких серьезных трудов по океанографии Дампьер по основной профессии был пиратом и немало порезвился в Карибском море и прилегающих водах. Испанцы старательно искали и ловили ученого-океанографа, чтобы повесить, но как-то обошлось…
Предполагают (но только «предполагают»!), что Ермак участвовал во взятии Казани и действиях русских войск в Астрахани. «Возможно» (опять-таки не более чем «возможно»), Ермак участвовал в знаменитом сражении у деревни Молодь, в 45 верстах от Москвы. Летом 1572 года русское войско, в составе которого были донские и волжские казаки, в открытом поле вдребезги разгромило конницу Крымской орды, Большой и Малой ногайских орд. Доказательств – никаких. Только предположение, что Ермак и там мог быть…
Зато участие Ермака в Ливонской войне задокументировано предельно точно. Участвовал в ней атаман во второй ее половине, когда старинные рыцарские ордена окончательно рухнули, быстренько перекрасившись в светские княжества, наступил полный хаос, и все дрались со всеми: ливонские немцы, русские, поляки, шведы,
