Фигул почувствовал, как по его позвоночнику пробежал холодок: - Что ты имеешь в виду?
Петракс на мгновение помолчал, прежде чем ответить. Он смотрел вперед, на редеющий туман, и в его грустных глазах отражался далекий взгляд, пока он говорил. - Когда я был мальчиком, в нашу деревню приехал посланник друидов. Он выбрал самых сильных из нас и увез в свою деревню к югу отсюда. Недалеко от Великой крепости. Там мы тренировались годами. По утрам мы учились драться. Во второй половине дня священник учил нас ремеслу. Он сказал, что Круах выбрал каждого из нас, чтобы принести тьму его врагам. Он сказал, что мы должны защищать богов и сокрушить всех, кто презирает его имя или выступает против него. В конце нашего обучения мы поклялись кровью защищать и подчиняться друидам Темной Луны и отдать свои жизни, чтобы спасти их.
Петракс снова сделал паузу, оглядываясь по сторонам, прежде чем продолжить.
- Однажды мы последовали за жрецами в деревню. Это был первый раз, когда я вернулся в деревню за много лет. Друиды приказали нам арестовать всех, кто отказался следовать культу Темной Луны. Мужчина женщина. Даже дети. Жрец объявил их предателями собственного племени. - Петракс говорил ровным голосом, но Фигул мог видеть эмоции, бурлящие в его глазах. - Мой отец, … он был среди них.
Фигул вздрогнул: - Что случилось дальше?
- Друиды убили их всех, - холодно сказал Петракс. - Их выстроили в ряд перед их семьями, зарезали, а их мясо скормили стае охотничьих собак. Затем их головы были отрезаны и прибиты к священному дубу за деревней в назидание всем тем, кто бросит вызов воле Круаха и его верным слугам. Он закрыл глаза, его кулаки дрожали от ярости. - Даже сейчас я все еще слышу крики моего отца, когда друиды приставили к нему нож. Мама тоже смотрела. Она умерла через несколько месяцев. Без моего отца ей не на что было жить.
- Что ты сделал?
- Я знал, что должен бежать от друидов. Я убежал и спрятался в лесу. Я много лет жил в глухих местах, как животное. Я вернулся только тогда, когда пришел Рим, и друиды отступили в болота. - Он сжал руку в кулак. Фигул видел, как побелели от напряжения костяшки его пальцев. - Они принесли страдания моему народу. Моей семье. Теперь я заставлю их заплатить за то, что они сделали.
- Вот почему ты вызвался нам помочь?
- Да! - Петракс похлопал по кинжалу, прикрепленному к поясу. - Я живу, чтобы убивать друидов. Мне нет дела до Рима или вашего императора. Но Калум и его жрецы извратили умы нашего народа. Они настроили нас друг против друга. Они говорят, что только они могут освободить нас от Рима.
- А, что думаешь ты? - спросил Фигул.
Дуротриг поджал губы: - Неважно, что я думаю. Ваш Император здесь, чтобы остаться. Все, что мы можем сделать, это выбрать, на чью сторону встать. Есть путь друидов Темной Луны, но этот путь ведет нас только к новым смертям и страданиям. Или мы можем стать послушными щенками, как этот толстый дурак Когидубн. Все, что я знаю, это то, что я видел достаточно смертей. Я устал, римлянин. Я хочу мира, но это не так просто. Друиды никогда не примут вас в наших землях. Учения их жрецов запрещают это. Я знаю это лучше, чем кто-либо.
- Они не могут вечно бросать нам вызов. У Калума есть свои последователи, но рано или поздно мы его победим. Вопрос только в том, когда.
- Это может быть правдой. Но даже если вы уничтожите Калума, вы действительно думаете, что друиды исчезнут?
- Конечно, нет, - коротко ответил Фигул. - Но когда секта Темной Луны будет убрана с дороги, остальные быстро потребуют мира.
Петракс вздохнул и покачал головой: - Вот тут ты ошибаешься. Культ Темной Луны не умрет вместе с Калумом. Есть и другие племена, готовые подпасть под влияние жрецов, готовые служить Круаху. Именно это делает друидов такими могущественными. Только они могут подняться над мелкой межплеменной враждой нашей страны и объединить племена против Рима. Ты можешь уничтожить Калума, римлянин. Но запомните мои слова. Твои беды не закончатся, пока ты не убьешь всех друидов до последнего на этой земле.
Глава четвертая
К утру небо потемнело от плотной гряды свинцово-серых облаков. Они углубились в болото, придерживаясь более узких троп и избегая протоптанных троп, чтобы уменьшить свои шансы столкнуться с врагом. Петракс становился все более встревоженным, когда они продвигались вперед, постоянно поглядывая налево и направо и время от времени останавливаясь, чтобы навострить уши и прислушаться к движению поблизости. Несколько раз дуротриг казался неуверенным в том, в каком направлении они направляются, и небольшая группа останавливалась, чтобы ненадолго отдохнуть и покормить своих лошадей, в то время как британец бегал глазами по болоту и пытался сориентироваться. Их продвижение стало разочаровывающе медленным, и Фигул начал опасаться, что они не прибудут на ферму до наступления темноты. Перспектива провести ночь, блуждая по враждебным болотам, в милях от безопасного форта, наполняла его тревогой.
К полудню дождь превратился в сплошную серую изморось, и еще через милю дорога открылась. Петракс резко остановился на своем коне, вскинул руку и дал знак двум римлянам остановиться позади него. Пока Ватья осматривал следы позади них, Фигул тихо двинул свою лошадь вперед и подъехал к Петраксу. Не говоря ни слова, британец указал дальше по тропе, на возделанный участок земли, который едва возвышался над окружающим болотом. Посреди земли стоял большой кельтский дом вместе с несколькими хижинами поменьше, амбарами и парой загонов для животных. Худощавый мужчина выливал помои в один из загонов, чтобы покормить парочку свиней. Другой загон стоялапустой. Двое детей играли в грязи возле дома.
- Это, то место? - спросил Фигул у Петракса.
Дуротриг кивнул: - Да.
- Мне кажется, господин, здесь достаточно мирно, - тихо пробормотал Ватья, подбегая вперед и оглядывая ферму. - Что будем делать?
Фигул потер челюсть и на мгновение задумался: - Пойдем, поговорим с ними.
Они оставили своих лошадей привязанными недалеко от фермы и подошли пешком. Один из детей заметил их и указал на них, предупреждая отца. В то же время Ватья вошел в роль свихнувшегося дурака, колотя кулаками по бокам головы и глупо ухмыляясь. Легионер представлял нелепое зрелище, и Фигулу пришлось прикусить язык, чтобы сдержать смешок.
Фермер отвернулся от загона для животных и подозрительно прищурил глаза на приближающихся мужчин. Он крикнул своим детям, чтобы они оставались у дома, прежде чем двинуться по тропе к Фигулу и его товарищам. Судя по возрасту двух своих мальчишек, Фигул догадался, что фермер был средних лет, но выглядел он значительно старше, с ввалившимися щеками, запавшими глазами и обветренным лицом - красноречивыми признаками тяжелой жизни, зарабатывающей на жизнь на этой жалкой земле. Петракс шагнул вперед и обменялся с фермером несколькими любезностями, прежде чем жестом указал на двух римлян, стоящих рядом с ним. Фермер с опаской взглянул на Фигула. Позади него два мальчика ссорились из-за грубой соломенной игрушки. Младший из братьев прижимал его к груди, игнорируя пронзительные просьбы брата позволить ему поиграть с ним.
- Так вы торговец, а? - проворчал фермер на Фигула на гортанном туземном языке.
Оптион похлопал себя по рюкзаку и быстро кивнул: - Верно. Мы спустились с Кориниума. Мы слышали, что здесь можно поторговать. Я, Бодуоген, а это мой слуга Тоцитам.
Фигул помахал Ватье и потянулся за своей сумкой. Он открыл крышку и сунул ее фермеру, показывая набор украшений и декоративных безделушек, которые он привез с собой.
Фермер хмыкнул. Он поднял взгляд на Фигула и сузил глаза до щелей от ножей. - Мы не заинтересованы, торговец. Торгуй где-нибудь в другом мест. Ты тоже торговец, маленький человек.
