Катон бросил на него резкий взгляд:
— Правда? Не думаю.
— В смысле?
— Я тебя слишком хорошо знаю и вижу, как тебе скверно, дружище.
— Скверно? Почему бы и нет? После всего того, что заставил нас пережить этот ублюдок…
— Что он заставил вас пережить? Что именно? Ты об этом особо не рассказывал. Как и Юлия, до того, как мы покинули Крит.
Макрон пристально поглядел на него:
— Ты ее спрашивал?
— Нет… не хотел бередить раны.
— Или просто не хотел знать? — спросил Макрон, печально качая головой. — Не спрашивал, а теперь даешь волю воображению. Так ведь?
Катон встретил его взгляд:
— Что-то вроде того. А еще то, что я ничего не сделал, чтобы помочь вам.
— Ты ничего не мог сделать. Ничего, — ответил Макрон, опершись локтями на фальшборт. — Не взваливай все на себя, Катон. Этим ты ничего не добьешься. Это не поможет тебе поймать Аякса. Кроме того, Юлия сильная женщина, скажу я тебе. Что бы она там ни перенесла, дай ей время, и она с этим справится.
— Как справился ты?
— Я справлюсь с этим по-своему, — твердо ответил Макрон. — Если боги соблаговолят, чтобы мой путь пересекся с путем Аякса, то я отрежу ему яйца и затолкаю в его глотку, прежде чем убью. Клянусь именами всех богов, которым я когда-либо молился.
Катон приподнял брови и вежливо кашлянул.
— Судя по всему, тебе удалось справиться с этим.
— Удастся, когда все закончится, — нахмурившись, ответил Макрон.
— А до того?
— Не успокоимся, пока не выполним приказ.
— Хорошо, договорились, — выпрямляясь, ответил Катон. — Тогда я отдаю приказ кораблям поворачивать к Александрии.
— Да, командир, — ответил ветеран, становясь по стойке «смирно» и салютуя.
Мгновения дружеской встречи прошли, печально подумал Катон. Они снова стали просто префектом и центурионом.
— Очень хорошо, — демонстративно громко сказал он, как актер перед зрителями. — Возвращайтесь на корабль и держите курс за «Себеком».
Они вернулись на главную палубу и уже почти дошли до мачты, когда дозорный наверху закричал:
— Вижу парус!
Катон остановился как вкопанный и задрал голову.
— В какой стороне? — спросил он.
— Там, командир, — ответил дозорный, показывая в сторону левого борта и вперед, в открытое море. — Корпус за горизонтом. Восемь-десять миль.
Катон обернулся к Макрону. Его глаза возбужденно заблестели.
— Остается надеяться, что это тот, кого мы ищем.
— Сомневаюсь, — ответил центурион. — Но, может, они что-то слышали или видели Аякса.
— Тоже неплохо. Возвращайся на корабль, идем туда. Я захожу мористее, ты — со стороны берега. Кто бы это ни был, ему не убежать.
Судно не предприняло никаких попыток скрыться от военных кораблей; похоже, оно просто дрейфовало, качаясь на волнах. Моряки свернули парус «Себека», чтобы подойти к судну на веслах, и Катон разглядел, что парус полощется по ветру: то ли не задраен, то ли канаты обрезаны. Широкий корпус, высокая корма. Грузовое судно. Катон почувствовал легкое разочарование. Это не те, за кем они охотились. На палубе никого. Рулевое весло слегка покачивалось из стороны в сторону, волны плескали о корпус.
Идущий от берега корабль Макрона воспользовался вечерним бризом и развил максимальную скорость под парусом, прежде чем моряки свернули его и пошли на веслах. Но все равно «Ибис» подойдет к грузовому судну позже «Себека».
— Построить ребят? — спросил центурион Прокул, командир центурии легионеров на корабле префекта.
— Нет, лучше пусть идут морские пехотинцы. Они обучены проводить высадку.
Прокул резко вдохнул, оскорбленный тем, что в бой идут те, кого легионеры считали ниже себя. Катон не обратил на это внимания. Он привык к трениям между легионерами и морской пехотой. Кроме того, решает здесь он, и никто другой. Префект обернулся к декуриону, командиру тридцати морских пехотинцев.
— Диодор, строй людей к высадке.
— Да, командир. Ворона приготовить? — спросил он, кивая в сторону устройства, прикрепленного к мачте.
Ворон, или корвус, представлял собой трап, поднимающийся и опускающийся при помощи блока и каната. Один его конец был закреплен на деревянном штыре, позволяя трапу поворачиваться в сторону, через борт. На другом конце был мощный железный шип, похожий на клюв ворона. Когда трап заводили над бортом вражеского корабля, канат отпускали, и он падал вниз, впиваясь шипом в палубу. Корабли оказывались намертво скованы, и в бой вступали морские пехотинцы. Хотя на палубе судна никого не было видно, Катон решил придерживаться устава, на случай ловушки.
— Да, готовьте ворона. Если потребуется подкрепление, мы пошлем на подмогу легионеров.
— Мы выручим морских пехотинцев из любой беды, командир, — разворачивая грудь, заявил Прокул. — Можете на нас положиться.
— Рад слышать, — кисло ответил Диодор, уходя, чтобы отдать приказы.
«Себек» приближался к грузовому судну. Палуба заполнилась вооруженными людьми, занимающими позиции. Когда все было готово, они замерли, ожидая приказа. Триерарх приказал гребцам снизить темп и осторожно подвел корабль со стороны кормы чужого судна. Поняв, что инерции хватит, чтобы пройти вдоль борта, дал команду убрать весла.
Катон надел полный доспех и поднялся на командирскую башню в передней части корабля, чтобы оглядеть судно, пока «Себек» медленно скользит вдоль его борта. От шпигатов[7] вниз по борту тянулись темные полосы, исчезающие ближе к ватерлинии. Кровь, понял Катон. Мгновение спустя увидел первое тело, мужчину, повисшего на рейлинге. Потом увидел другие тела, валяющиеся на палубе.
— Приготовить ворон! — рявкнул Диодор. Раздался скрежет, и трап повернулся вбок и повис над бортом грузового судна. — Бросай!
Трап упал, и изогнутый железный шип с хрустом вонзился в палубу.
— Пехота, вперед! — крикнул Диодор, поднимая меч и вскакивая на трап. Побежал вперед. Следом побежали его солдаты, топоча по трапу калигами на грубых кожаных подметках. Спустя мгновение они уже были на палубе и принялись настороженно оглядываться по сторонам.
Катон спустился с башенки и окликнул Прокула.
— Ты с легионерами ждешь здесь. Если позову, сразу же переправляйтесь.
— Есть, командир.
Но не было ни звуков боя, ни тревожных криков, и Катон оставил меч в ножнах, шагая по трапу и едва поглядывая вниз, на плещущуюся между двумя кораблями воду. Хотя большую часть последних двух месяцев префект провел на корабле, он все так же боялся и ненавидел море. Это было еще одной причиной желать того, чтобы нынешний поход поскорее увенчался успехом.
