— А если быть совсем точным, — Алексей улыбнулся в ответ и крепко пожал протянутую руку, — скиптрейсер?
— О! — не прекращая улыбаться и не выпуская пелевинской руки, Деккард обвел траппера внимательным, моментально похолодевшим взглядом. — Не ожидал что скромное имя скромного служителя закона будет известно в такой глуши… Быть может, вы окажете мне честь, сообщив своё имя, сэ-э-эр?
— Пелевин, мистер Деккард, — Алексей облегченно выдохнул и весело взглянул в глаза баунтихантера. — Моя фамилия — Пелевин. Правда, местные больше Алексом Пелеви кличут.
— Наслышан о вас, юноша, — расцепив рукопожатие, Деккард вынул сигару и зашарил по карманам в поисках спичек. — Это ведь вашу голову мистер Сессил Родс внес в призовой список года этак три назад? Да? — охотник за головами прикурил от длинной спички и выжидательно уставился на траппера.
— Было дело, — недовольно буркнул Пелевин, прикидывая, что в случае чего окажется быстрее: его дробовик или мачете Деккарда, чью рукоять он ненавязчиво ласкал ладонью.
— Не беспокойтесь, юноша, — ехидно фыркнул скиптрейсер, поворачиваясь к Пелевину спиной. — Я не сотрудничаю с администрацией Капской Колонии, — образуя проход, Рик раздвинул кусты в стороны и приглащающе качнул головой. — А даже если бы и сотрудничал, то вас бы не тронул. Я знаю, как там обстояло дело…
Неопределенно покачивая головой, Алексей шагнул через проход на поляну и недоуменно замер: посреди пятачка жухлой травы угрожающе щерясь и капая слюной, грозно возвышался Бирюш. А под лапами пса, с перекошенной от ужаса рожей, боязливо елозил старый, сто чертей ему в печенку, знакомец — дон Педро.
— Извольте видеть, юноша, — Деккард бесшумно вынырнув из зарослей, небрежно ткнул пальцем в португальца. — Я честь по чести шел по следам этого дорогостоящего проходимца, — скиптрейсер протянул Пелевину афишу о розыске, и смакующе причмокнул губами, — и готов был его взять, как тут из кустов вылетает ваш зверь и валит мерзавца навзничь. Тот со страху палит и орет, орет, понимаешь, и палит… мда… — Деккард укоризненно шевельнул усами, — правду говоря, я тоже чуть не выпалил, — ловец человеков с уважительной опаской покосился на Бирюша и уточнил. — В зверя чуть не выпалил. Слава Богу, успел приметить, что на нем ошейник… Стало быть, не дикая тварь из дикого леса, а чья-то собственность. А зачем мне проблемы с хозяином? Вот и не выпалил, — Деккард хитро покосился на гладящего пса Пелевина и ехидно хмыкнул. — А там и вас приметил, благо, вы не шибко-то и прятались…
Алексей рывком поднял дона Педро на ноги, пинком препроводил его Деккарду и, скорчив простецкую физиономию, развел руки в деланном покаянии.
— У вас тут дела еще есть? — Деккард ударом под колено поставил проповедника на колени и вопросительно взглянул на Пелевина. — Нет? И слава Богу. Ведите сюда свою спутницу, а я пока поганца понадежней спеленаю.
Вернувшись вместе с Полиной и Феей на вершину холма, Алексей вынужден был признать, что старый скиптрейсер привык держать слово: не уповая на наручные кандалы, Деккард, словно паук муху, обмотал дона Педро тонким, но крепким шпагатом, и, дожидаясь случайных попутчиков, уселся на жертву сверху.
Увидев, кто служит Деккарду креслом, Полина удивленно охнула, машинально сунула Фею за пазуху и, обалдевшим тоном выдала руладу из репертуара посетителей бабушкиной таверны. Выпалив ругательства единым духом, Полина состроила смущенную рожицу, присела перед новым знакомцем в шутливом книксене и с покаянным вздохом развела руками. Фея, осторожно высунув мордочку из выреза куртки, солидарно мявкнула в трогательной тональности.
— Простите за назойливость, мсье, — Полина, глядя, как Деккард водружает дона Педро на ноги, осторожно потянула скиптрейсера за рукав. — А вы собираетесь это создание, — девушка брезгливо ткнула в проповедника пальцем, — гнать до Претории пешком? А если оно упадет? Нам нужно будет нести его на руках?
— Ну что вы, мисс, как можно? — баунтихантер прикусил ус и укоризненно покачал головой. — На лошадках поедем. И мы, и это… — Деккард ощерил в улыбке правый край рта и довольно ржанул, — создание. Понимаете, мисс, там, — Рик неопределенно махнул рукой за гряду холмов, — сеньора Авентуриеро еще пятеро молодчиков дожидались. Все как на подбор стволами-клинками увешались, словно не в буш на прогулку выехали, а провинцию-другую завоевать собирались.
— Дожидались? — Пелевин кинул косой взгляд на Деккарда и уважительно качнул головой. — И обо всей шайке-лейке в прошедшем времени… Стал быть они уже в высях горних пребывают?
— Или на адских сковородках пекутся, — скиптрейсер накинул дону Педро на шею удавку с длинным концом и уверенно пошагал вперед. — Рожи — сплошь каторжные, — Деккард остановился и выразительно щелкнул рукоятью ножа об устье ножен. — Вот и пришлось их того, покрошить слегка.
— Как покрошить? — Полина, спотыкнувшись, врезалась в спину Пелевина и осторожно выглянула из-за его плеча. — Всех пятерых — ножом?!
— Ну да, — Деккард равнодушно пожал плечами и двинулся дальше. — Из тех рож в розыскном листе ни одна не значилась, а значит — ни сантима не стоила. А тратить честную пулю невесть на кого… — Рик отрицательно помотал головой, — не-е-ет, и не уговаривайте, мисс. Пули — они денег стоят, а деньги стоят крови…
— Сударь! — задохнувшись от возмущения, Полина смолкла на пару секунд, отдышалась и гневно всплеснула руками. — Пусть они разбойники, но так ведь нельзя! Я хочу сказать вам, мсье, — девушка впилась разгневанным взглядом в безучастное лицо остановившегося Деккарда, — вы мясник, сударь!
— Увы, мадемуазель, увы, — Деккард грустно улыбнулся девушке и отрешенно качнул головой. — Я просто художник, вот только свои полотна привык расписывать красным.
До распадка, поименованного Деккардом «там», оказалось весьма не близко и посему, услышав, как буквально за соседним кустом возмущенно всхрапывают лошади, Полина обрадовано захлопала в ладоши. Однако стоило ей перебраться через кусты, как радость, вытаращив глаза и разинув рот от ужаса, моментально скрылась в неизвестном направлении. Оставаться на поляне она явно не желала. Полина, жалея, что лишена подобной мобильности, моментально спряталась за Лешкиной спиной и шумно перевела дух. Поляна могла служить прекрасной иллюстрацией для романа Стокера: из живых на маленьком, пять на семь ярдов, кружке травы среди деревьев, оставались только шесть лошадей и мухи. Прежние владельцы конников, обзаведясь, кто «улыбкой» от уха до уха через все горло, кто — непредусмотренными природой отверстия, сломанными куклами валялись то там, то тут. Кровь, густо залившая пожухлую траву, уже засохла и казалась огромным тёмным пятном, весьма и весьма смахивающим на черное солнце. Каждого из покойников густо облепили сонмища жирных мух, и оттого временами казалось, что мертвецы шевелятся. По крайней мере, Полине — точно.
