денег за голову мятежника, но д’Обюссон деликатно отказал ему, ибо понял, какого неоценимого заложника приобрел. События подтвердили его предположение: пока султанский брат находился в руках христиан, нового нашествия не будет.
В 1484 г. Баязид в знак доброй воли и благорасположения к злейшим врагам своим передал д’Обюссону десницу покровителя ордена – Иоанна Крестителя, ставшей с тех пор бесценнейшей реликвией ордена. Считается, что правую руку Крестителя – ту самую, что он возложил при Крещении на Господа Иисуса – перенес Св. Лука из Севастии в Антиохию после неудачной попытки перенести все тело целиком, а оттуда она по прошествии веков через Халкидон попала в столицу Византийской империи – Константинополь. Там от нее были отделены два пальца, один из которых попал в Студийский монастырь и ныне пребывает в стамбульском музее дворца Топкапы, а другой был подарен Сербской церкви и после гибели Сербского государства под натиском турок через Фому Палеолога попал к папе, а оттуда – в итальянскую Сиену. После взятия Константинополя в 1453 г. турками десница Крестителя, как и многие иные величайшие христианские святыни, оказалась в их руках. Теперь ею владели иоанниты.
Но вернемся к мятежному принцу. Великий магистр, желая уберечь Зизима от убийц, в сентябре 1482 г. с полного согласия принца отослал его подальше в тыл, в орденский замок Бурганеф во Франции. Перед отъездом Зизим письменно подтвердил все данные иоаннитам ранее обещания в случае занятия им константинопольского престола – мир, допуск родосских кораблей во все гавани султаната, ежегодное освобождение без выкупа 300 христиан без различия пола и также ежегодная выплата в казну ордена 150 000 золотых. Этот любопытный документ был дан 31 августа 1482 г. от Рождества Христова, иначе – в 5-й день месяца Регеба 887 г. Хиджры и во времена аббата Верто (1655–1735 гг.) еще хранился в мальтийском архиве.
Иоанниты выторговали у султана 40 000 венецианских золотых дукатов ежегодно на содержание знатного заложника, окончательно превратившегося таким образом в пленника, а также получали деньги на содержание Зизима от его матери, Чичек-хатун, проживавшей в Каире. Источники единодушно свидетельствуют, что ни во Франции, ни затем в Риме, куда он был перевезен в 1489 г., Зизим не бедствовал и вел жизнь, более подобавшую сану принца, а не узника, но все равно это была одна видимость, тем паче что Баязид жаждал его крови и не бездействовал. Филипп де Коммин, бургундско-французский придворный деятель, пишет в своих мемуарах, как в 1482 г. султан «соблазнял» французского короля Людовика Одиннадцатого (1423–1483 гг., правил с 1461 г.): «Турок, ныне царствующий, направил к нему посла, который доехал до Прованса. Но король не пожелал принять его и не позволил ему ехать дальше. Посол вез ему большой список реликвий, оставшихся в Константинополе в руках турка, которые тот предлагал королю вместе с большой суммой денег, чтобы король соблаговолил получше охранять брата этого турка, находившегося в нашем королевстве в плену у родосцев. Сейчас он в Риме, в руках папы». Римский папа повысил цену содержания Зизима, достигшую половины всеосманского дохода (от 45 000, по свидетельству Коммина, до 60 000 дукатов); Баязиду пришлось согласиться, но в обмен за это он упросил папу заточить Зизима в замок Св. Ангела. При папе Александре Борджиа (1430–1503 гг., на кафедре с 1492 г.), во время войны французского короля Карла Восьмого (1470–1498 гг., правил с 1483 г.) с папой, одним из условий мирного соглашения стала передача Зизима назад французам (декабрь 1494 г.), как о том пишет Коммин: «По соглашению, королю передавался также брат турка, за которого получали от турка 45 000 дукатов в год и потому боялись его потерять».
Есть версия у комментаторов Коммина, что Зизим передавался французам временно, до окончания военной кампании, вроде как заложник, тем более что деньги за него от турок должен был продолжать получать папа, однако наверняка об этом судить трудно, да и слова Коммина в этот комментарий как-то не укладываются. «Бояться потерять» – и вновь вернуть папе? Но все дело в том, что 25 января 1495 г. Зизим умер (4 г. спустя его останки были перевезены в Османскую империю); кто виновен в его смерти – осталось загадкой. Обычно считается, что до него добрались убийцы его брата; по другой версии, турецкого принца отравил римский папа, опять же подвигнутый на это огромной взяткой из Стамбула. Если предположить, что верно последнее, папа поступил неосмотрительно, поскольку тут же развязал руки злейшему врагу христианства. Эту версию отстаивает в том числе и Р. Ю. Печникова в своей работе «Мальтийский орден в прошлом и настоящем», где прямо указывает: «Баязиду Второму… удался ловкий дипломатический маневр: он договорился с очередным папой, развратным и сребролюбивым Александром Шестым (тем самым знаменитым Борджиа-отравителем. – Е. С.), о том, что его брат будет отравлен. За „устранение“ принца Баязид пообещал папе 300 000 дукатов, и последний не устоял: в 1495 г. по дороге из Рима в Неаполь Джем внезапно заболел и в страшных мучениях скончался» (кстати, позднее в руках иоаннитов оставался еще сын Зизима, использовать которого в 1514 г. как претендента на турецкий престол предлагал рыцарям разбитый султаном Селимом Первым Грозным (1465–1520 гг., правил с 1512 г.) иранский шах Исмаил Первый). Однако эта версия, широко распространенная, подвергается сомнению благодаря все тем же мемуарам Коммина, который утверждает, что Зизим умер, когда им владели французы: «В тот день, когда венецианцы узнали о смерти переданного папой в руки короля брата Турка, они решили немедленно известить об этом Турка через своих секретарей и приказали не пропускать в эту ночь ни одного судна мимо двух башен у входа в залив, и велели поставить дозор, ибо они опасались лишь того, что могут проскочить некоторые из стоявших в порту маленьких судов, называемых грипами, пришедших из Албании или с греческих островов; а ведь тот, кто первым принес бы эту новость Турку, получил бы хороший подарок». Итак, можно, пожалуй, сделать вывод, что на основании анализа автором мемуаров Филиппа де Коммина можно опровергнуть версию об отравлении Зизима римским папой.
Смерть османского принца стала настоящим ударом для д’Обюссона, и дело не только в том, что магистр искренне оплакал своего знакомца, но и в том, что он предчувствовал, что теперь опять над Родосом нависла турецкая угроза – и действительно, незамедлительно после смерти Зизима Баязид напал на Родос, в то время как египетский флот разорил Кос и окрестные острова. Довольно скоро – по историческим меркам – внук Баязида Сулейман Великолепный после пятимесячной осады победил родосских рыцарей в 1522 г., о чем будет рассказано ниже.
За обретение руки Крестителя и тонкую политику с сыновьями Мехмеда
