догадался, что рыцари там были «ряженые». Ни Леопольд Австрийский, ни император не решились посылать своих приближенных на убой, выставляя их как приманку для Эдгара Лионского и его товарищей.
— Но, как я понимаю, был и второй отряд? — спросил Тельрамунд. — Ведь с императором приезжало куда больше двадцати человек, да и у Леопольда, сам говоришь, стража была усилена втрое.
— Ну да, — отозвался Клаус. — Второй отряд выехал тоже вечером, почти что затемно, позавчера. С ним укатил Генрих Шестой, дай ему Бог... Ну, в общем, чего там дает, то пускай и даст! И восемь рыцарей с ним, и сорок человек воинов, и придворные. Да и колдуна, наконец, унесло от нас, чтоб он всю жизнь путал свои дьявольские заклинания! И теперь в замке тихо.
— А герцог?
— А герцог, говорят, пьет два дня подряд, не просыхая. У нас в деревне бывает его шут. Вот головастый парень! Его и прозвали Клюгхен [59], хотя крестили-то, помню, Акселем. Ну так этот Клюгхен и рассказал, что у герцога, видать, душа не на месте. А отчего — молчок: он хозяина не выдаст, потому как тот все же не вредный. А что про пьянку его разболтал, так это уж почти все в округе знают — слуги в замке ведь не без языков!
— Значит, — небрежно заключил Фридрих, — шут не сказал и куда направился император со своим отрядом?
— А вот это как раз сказал! Хотя и сам сомневается. Но вроде бы герцог упомянул, что его люди проводят их величество до замка Гогенау. Я про такой слыхал, это возле Антверпена.
— Знаю. А что пленник? Его они увезли с собой?
— Думаю, ваша милость, что точно увезли, — закивал крестьянин. — И охрана теперь в Дюренштейне прежняя, и с отрядом, как приметили наши пастухи, ехал какой-то человек, вокруг которого воины сгрудились целой кучей, да с пиками наперевес! Я Клюгхена-то спросил. А он только плечами пожал и рукой махнул: мол, хоть одна печаль с герцога свалилась!
Фридрих задумался. Если шут участвует в игре, затеянной Парсифалем, то нарочно наводит друзей короля Ричарда на неверный след. Если же он, напротив, враг колдуна и хочет расстроить его планы, тогда... Что делать? Попробовать выманить шута из замка и расспросить? Нет, рискованно: как раз на это их враги и могут рассчитывать — лучшей ловушки не придумать, а использовать для этого простодушного Клауса было проще простого.
Щедро наградив крестьянина, Тельрамунд вернулся в рощу, где поджидали его друзья.
Посовещавшись, они решили не тратить времени и не рисковать ради встречи с Клюгхеном, который в любом случае не выболтает лишнего. Проверить, в каком направлении движется большой отряд, тем более возглавляемый самим императором, не составило бы труда. А что до того, остался ли пленник в замке, сомнения уже почти иссякли — его там нет. Конечно, все могло быть и подстроено: второй мощный отряд, охрана вокруг какого-то человека, слух, что они направляются в Гогенау — мощную и неприступную крепость. Но вот непробудное пьянство герцога Леопольда ясно говорило о том, что он пребывает в гневе и раздражении. Значит, девяносто девять против одного: у него отобрали добычу, пленника увезли. И герцог теперь, с одной стороны, злится из-за потери выкупа, на который втайне все же рассчитывал, а с другой — испытывает угрызения совести. Это — если он хотя бы догадывается, что именно собираются сделать с пленником колдун и послушный ему император.
Дальнейший план друзья составили быстро: они едут вслед за отрядом, по пути выясняя, не изменил ли он направления и не направляется ли в какое-то другое место. Ну а все остальное можно будет продумать по пути и по мере того, как прояснятся до конца намерения Парсифаля.
Глава 9
Число зверя
Эльза проснулась от теплого прикосновения к ее щеке и тотчас, улыбнувшись, открыла глаза. И поняла, что прикоснулся к ней луч солнца, ловко пробравшийся под откинутый полог палатки.
Герцогиня лежала на охапке душистой травы, заботливо укрытая плащом. Рядом, тоже зарывшись в траву, спал человек, в котором Эльза узнала вчерашнего мальчика-оруженосца, сумевшего каким-то образом усмирить и прогнать волков. Собственно, после этого момента она уже ничего не могла вспомнить — пережитое потрясение отняло все силы. Осталось лишь ощущение неимоверного облегчения и память о бережно обнявших ее руках — руках рыцаря, который ее спас.
Теперь, всмотревшись в спящего подле юношу, Эльза вдруг с изумлением поняла, что это — женщина. Мария сняла кольчугу и верхнюю стеганую рубаху, а тонкая ткань нижней рубашки откровенно обрисовывала контуры небольшой упругой груди. Густые каштановые локоны окружали запрокинутое юное личико.
Почувствовав взгляд Эльзы, Мария пробудилась.
— Доброе утро! — сказала она.
Эльза неплохо понимала язык франков и даже могла на нем говорить, но от удивления несколько мгновений молчала. Потом выдохнула:
— Здравствуйте! А... Кто вы?
— Мария. Жена рыцаря Эдгара Лионского, командира отряда. Жена и оруженосец. Так получилось.
— Я думала вы — мальчик. А где?..
Герцогиня осеклась и смешалась, залившись краской, будто молоденькая девушка. Но «малыш Ксавье» отлично ее понял.
— Где Фридрих, да? Наверное, там, возле лошадей. Кажется, ему выпало последним охранять нашу стоянку. А меня они освободили от караула. Эдгар сказал, что у меня на волков ушло слишком много сил. И правда, знаете, меня словно всю выжали!
— Но вы же не колдовали? — не без испуга спросила Эльза.
— Что вы! Конечно нет! Только молилась. Ой, а вот и мой муж!
Эдгар остановился возле палатки, однако не стал в нее заглядывать, чтобы не смущать герцогиню.
— Мария, все уже проснулись, — сообщил он. — И нам бы очень хотелось услышать историю ее светлости. Вчера она что-то пыталась рассказать, но никто толком
