Пока что это удавалось плохо, слишком малой была высота, но лезть вверх Палевич опасался. Конечно, летавшие как по расписанию немцы давно должны были сидеть на своих аэродромах, но могло быть всякое, а связной самолёт, как известно, лакомая добыча.
На этот биплан Валентин угодил случайно. Оставшись временно «безлошадным», он слонялся по аэродрому и тут попал на глаза новому командиру полка. Майор, расспросив Палевича, узнал, что тот одно время был инструктором аэроклуба, и сразу определил его на связной У-2. Однако ответственный полёт выпал только сегодня, и Валентин, понимая всю сложность задачи, был весь внимание.
Первые полчаса прошли спокойно, к тому же сумерки быстро сгущались, появления немцев больше можно было не опасаться, и Валька решительно потянул ручку на себя. Самолётик послушно «вспух», и теперь лётчик наконец-то получил возможность сориентироваться.
С высоты открывался совсем другой вид. Сплошная полоса леса, до этого летевшая под крылом, превратилась в тёмный фон, и уже на нём, почти как на карте, точно прорисовались серебристые полоски многочисленных речушек и светлые, хорошо различимые с воздуха пятна водоёмов.
Вглядываясь в открывшуюся панораму, Палевич напряг память, и ему стало казаться, что он узнаёт местность. Правда, тёмное время требовало своей корректировки, но едва Палевич подумал об этом, как дальше, прямо по курсу заметил чётко выделившееся на общем фоне озеро, похожее на большое ухо. Ошибки быть не могло: Палевич точно вышел в заданный район и теперь, сразу заложив вираж, стал высматривать на земле заранее оговоренный сигнал.
Его Валентин заметил не сразу. Сначала с восточной стороны похожего на ухо озера вспыхнул огонёк костра, и Палевичу показалось, что это случайное совпадение, мало ли кто мог в такую пору оказаться на берегу. Однако позже, после того как У-2 прошёл над озером, с обеих сторон уже горевшего костра вспыхнули две полоски ярких огней, обозначив нечто похожее на взлётную полосу, а потом в её конце явно призывно замигал зелёный огонёк электрического фонаря.
Всё было правильно, и Палевич, убрав газ, пошёл на посадку. В неверном свете костров землю было видно плохо, но Валька скорее чутьём, чем умением притёр самолёт к земле и сразу ощутил тряску от колёс, покатившихся по неровному лугу.
Пробежав свои полсотни метров, биплан замер, и почти сразу с обеих сторон возникли тёмные фигуры вооружённых людей. По форме касок Валентин понял, что это свои, и облегчённо вздохнул – до последней минуты его не оставляла мысль, что он может сесть не туда.
Какой-то командир помог Палевичу выбраться из кабины и радостно заметил:
– Вы так быстро прилетели, мы едва успели управиться…
– Но управились же, – Палевич с удовольствием размялся. – Куда идти?
– Мы поедем, – коротко сказал командир и провёл Вальку к спрятанной за деревьями «эмке».
После пламени костра Палевичу показалось, что они едут в полной темноте и вот-вот врежутся в какое-нибудь препятствие, но всё обошлось, и через десяток минут легковушка остановилась у плохо различимой в темноте штабной палатки, за брезентом которой угадывался свет.
Палевич подтянулся, откинул занавешенный полог, вошёл внутрь и, увидев собравшихся у стола командиров, безошибочно определил старшего. Лётчик встал навытяжку, вынул из-за обшлага лётного комбинезона пакет и протянул выжидательно смотревшему на него комбригу.
– Это вам…
Орлянский (а это был именно он) взял пакет, покрутил его в руках и, не открывая, спросил:
– Содержание вам известно?
– В общих чертах. Сообщили на всякий случай…
– Ишь ты… – криво усмехнулся комбриг и, разрывая конверт, уточнил: – И что ж вам известно?
– Вам, товарищ комбриг, присвоено звание генерал-лейтенанта! – одним духом выпалил лётчик.
– И это всё? – комбриг вынул из конверта сложенный вчетверо лист и пробежал текст глазами.
Палевич дождался, пока Орлянский на секунду оторвался от чтения, и только тогда закончил:
– Ещё мне предписано вывезти вас из окружения…
– Это ясно… – будто самому себе сказал комбриг.
Рассчитывая малость передохнуть перед предстоящим вылетом, Палевич браво вытянулся:
– Разрешите идти, товарищ генерал?
– Нет, сынок, погодь. От тебя тут секретов нет. – Орлянский жестом пригласил лётчика подойти ближе. – Иди-ка сюда…
Палевич послушно сделал пару шагов и остановился рядом со столом, на котором была разложена карта.
– Вот смотри, – карандаш комдива упёрся в чётко видимое густо-зелёное пятно. – Нам предлагают выходить через урочище Горячий ключ. Обещают артиллерийскую поддержку. Слов нет, направление перспективное. Но немцы не дураки и наверняка ждут нас там. Поэтому запомни, сынок, мы пойдём здесь…
Замерший было карандаш, не оставляя следов на карте, прошёлся по линии полевой дороги.
– Но, товарищ генерал, – возразил лётчик. – Вы же сами летите…
– Об этом после, – жестом остановил его Орлянский.
Тут, привлекая общее внимание, в палатку влетел запыхавшийся адъютант и с ходу обратился:
– Товарищ комбриг…
– Генерал, – с усмешкой поправил его Орлянский и, сразу посерьёзнев, спросил: – Ну что у тебя там?
– Два командира из штаба армии в наше расположение вышли!
– Кто? – коротко бросил Орлянский.
– Политотделец и особист, – доложил адьютант.
– А-а-а, – покачал головой комбриг. – И что ж они говорят?
– Товарищ генерал, колонну на марше немецкая авиация накрыла. По меньшей мере половина штабных машин сгорела.
– А как же эти двое отстали?
– Политотделец в перевёрнутой машине без сознания был, а напарника своего он чуть ли не из воронки вытащил. Сейчас в санчасти оба.
– Бывает… – комбриг кивнул и, обращаясь к штабным командирам, сказал: – Ну, товарищи, всё ясно. Выполняйте…
Палатка враз опустела, и тогда Палевич, обращаясь сразу и к Орлянскому, и к оставшемуся рядом с ним адъютанту, спросил:
– Когда вылетаем, товарищ генерал?
– А это, сынок, как получится… – усмехнулся Орлянский.
– Как так? – не понял Палевич. – У меня приказ…
– Приказы надо выполнять, – вкладывая в свои слова странный смысл, сказал Орлянский и спросил: – Лететь-то долго?
– Нет, – встрепенулся Палевич. – От силы полтора часа.
– Ну вот и прекрасно, ты иди отдохни пока, а мы тут помозгуем…
Комбриг дождался, пока лётчик вышел, а потом приказал адъютанту:
– Бегом в санчасть, хочу со штабниками переговорить…
– Ясно! – адъютант крутнулся и пулей выскочил из палатки.
Оставшись один, Орлянский нагнулся над картой и принялся рассматривать хитросплетение синих полос, обозначавших речушки и немногочисленные в этой местности дороги, обозначенные чёрными, разной толщины линиями.
