Они шли с некоторым опасением, проходы, соединяющие дворы, были так узки, что рядом идти было невозможно. Ванда де Валенфлер шла впереди, а Люси Гордон за нею.
Вдруг мисс Люси услыхала, что Ванда испустила крик ужаса.
Молодая американка, испуганная этим криком, причину которого она не умела себе объяснить, бросилась вперед, желая прийти на помощь своей подруге, но почувствовала, что ее схватили и держат; она стала вырываться и звать на помощь.
Ей набросили на голову толстую шаль, которая мгновенно заглушила ее крики, в то же время руки ее были крепко связаны платками.
Она почувствовала, что два человека бережно подняли ее на руки и быстро куда-то понесли, а потом посадили в карету.
— Вот и отлично! — сказал чей-то насмешливый голос. — Каждый из нас имеет свою голубку. Счастливого пути, друг Лупер! Только не забывайте завтрашнего дня.
Потом дверка кареты захлопнулась, и тот же голос насмешливо продолжал:
— Пошел, кучер! Прямо на остров любви!
Карета быстро покатила.
Молодой американке показалось, что вторая карета тоже помчалась в одно время с ней, только в другом направлении, потому что вскоре стук ее колес затих.
Люси Гордон чувствовала, что не одна в карете, она ясно слышала прерывистое дыхание.
Карета быстро ехала, молчание продолжалось. Бедная Люси, под влиянием страха за себя и за Ванду, лишилась чувств.
Сколько времени оставалось она в бессознательном состоянии, она не знала.
Когда она наконец пришла в себя и открыла глаза, то руки и ноги ее были освобождены и толстая шаль, обматывавшая голову, снята.
Возле нее был человек, который старался привести ее в чувство. Этот человек был тот, которого она с детства привыкла любить и уважать!
Тут произошла ужасная сцена. Бандит сбросил личину честного человека, он явился тем, чем был на самом деле. Попытавшись тщетно лаской и мольбами уговорить молодую девушку разделить его любовь и отдаться ему, он дал волю своей необузданной натуре, тем более что выпил значительное количество водки, готовясь совершить это похищение. Он бросился на нее, как разъяренный зверь, но мисс Люси недаром росла и воспитывалась в Америке, увидав на стене развешенное оружие, она с быстротою молнии сорвала со стены револьвер, прицелилась и спустила курок, говоря:
— Да простит мне Бог! Другого для меня выхода нет!
Разбойник дико вскрикнул, хотел сделать шаг вперед, но потерял равновесие и упал на стол, который опрокинулся с ним вместе на пол.
— Ах! Я убила изверга! — воскликнула молодая девушка, глядя на Лупера помутившимся взором.
Вся ее сила, вся ее энергия, поддержавшие ее в этой роковой борьбе, оставили ее. На нее напал страх, панический страх, она бросилась к дверям, побежала по каким-то коридорам, проходам, дворам, ничего не помня ничего не соображая, пока наконец не вырвалась на улицу. Покуда физические силы ей не изменили, она бежала, но вдруг в глазах ее потемнело, ноги подкосились, и она без памяти упала около скамейки на бульваре.
Более часа она пролежала на этом месте, наконец, два ремесленника, возвращавшиеся домой со своими женами, заметили бедную девушку.
Ее подняли и положили на скамейку, стараясь привести в чувство, но видя, что обморок не поддается обыкновенным средствам, они осмотрели ее карманы, в надежде узнать, кто она. В кармане оказались визитные карточки и два письма с ее адресом. Тогда эти добрые люди наняли карету и привезли девушку в отель де Валенфлер. Ясно, что показания этих людей не могли навести сыщика ни на какой след.
На другое утро, однако, сыщик отправился, переодевшись рассыльным, в дом № 96 на улицу Акаций. Он приготовил пакет с деньгами для бедного семейства, к которому отправилась накануне Ванда. Но ловко заведенный разговор с привратником и затем с членами несчастного семейства Вердие, которому он передал деньги от имени графини де Валенфлер, убедил его в том, что все эти люди были совершенно не причастны к похищению Ванды де Валенфлер и даже не подозревали, что она была в этом доме накануне. Поиски его во дворах и на улице Плень тоже не дали никакого результата, и он вернулся часам к двум в отель де Валенфлер, где ему пришлось признаться, что, несмотря на его опытность, он совершенно не знает, что следует теперь предпринять и где искать дерзких похитителей.
— Видите ли, сударь, — сказал ему Бернардо, улыбаясь, — вы не обратили внимание на то, к какому разряду принадлежат люди, против которых нам приходиться бороться. Вы привыкли к хитростям и уловкам обыкновенных парижских мошенников и захотели выследить по привычному вам способу. Поэтому с первых же шагов вы сбились с толку. Пожалуйста, не сердитесь на меня, но я все это предвидел и поэтому послал Тахеру выслеживать похитителей Ванды, и я уверен, что он, привыкший в саванне высматривать врагов, непременно найдет следы и указания там, где вы ничего не найдете. Вы не можете с нами конкурировать на этом поприще, но зато у Майора есть нанятая шайка самых отчаянных разбойников, нравы которых вам в совершенстве известны. Вот против этих второстепенных врагов ваша помощь нам вполне необходима. Мы будем выслеживать диких, а вы — «цивилизованных».
— Мне кажется, однако, что если вы не отказываете мне в умении выслеживать «цивилизованных» мошенников, тем легче я мог бы выследить диких. Но, согласитесь, что когда следов нет, то ничего сделать нельзя.
— Нет, я не могу с вами согласиться. Всегда бывает след, и все дело в умении его открывать. Это целая наука. В Буэнос-Айресе, особенно в Панаме, есть люди, дошедшие до такого совершенства в этой науке или искусстве — назовите, как хотите, — что в Буэнос-Айресе, городе, в котором насчитывают до шестисот тысяч жителей, растреадоры 20 находят человека по следам, как охотничьи собаки выслеживают дичь на поле.
— Позвольте вам сказать, милый господин Бернардо, что вы, кажется, немного увлекаетесь. Каким образом выследить, например, следы человека на улице, по которой после него прошли и проехали сотни людей и экипажей?
— А вот идет наш друг Тахера, он вам ответит за меня.
Действительно, краснокожий входил в комнату со своим простым и сосредоточенным видом и остановился молча, ожидая вопроса.
— Ну, что вы нашли, Тахера? Говорите скорее, — обратился к нему Юлиан Иригойен.
— Молодые девушки были похищены в проходе между первым и вторым дворами дома № 96 на улице Акаций, — ответил Тахера. — Вот пуговица от рукава Ванды де Валенфлер. Их потащили в улицу Плень. Там стояли два экипажа, один запряженный вороными лошадьми, другой — белыми. Мисс Ванду посадили в первую карету, а мисс Люси во вторую, вот кусочек ее платья, который оторвался, когда захлопнули дверку. Их обеих несли на руках, потому что следа их ног нигде нет. Между следами около того места, где стояли кареты, я видел след Майора и другого человека в тонких сапогах которого не знаю. Кареты сперва поехали вместе, кружа по соседним улицам, но потом разъехались в разные стороны. Около Триумфальной арки карета, в которой была мисс Ванда, остановилась. Кто-то выбил стекло, вероятно, мисс Ванда; Майор вышел из кареты, но только раз ступил на дорогу, и опять вернулся, вероятно, чтобы схватить мисс Ванду, которая хотела выскочить в другую дверку. Кучер и лакей искали что-то вокруг кареты, следы их ног указывают, что они нагибались, но они ничего не нашли и поехали дальше. Но я нашел то, что они искали. Вот, видите эту бриллиантовую серьгу? Ее мисс Ванда выбросила в разбитое окно. Видя, с какой стороны лежали разбитые стекла, я стал искать по тому направлению, и нашел ее около одной из тумб, окружающих Триумфальную арку. Вот она, возьмите. Тахера все сказал.
