— На дорогу хватит, — заверил я. — Значит, уже завтра мы сможем отправиться в путь?
— Так точно, — козырнул майор. — Пропуск и направление вам выправят через час, заходите.
Оставаясь внешне спокойным, внутри я переживал самую настоящую бурю. Мозги разрывались пополам, отчетливо рисуя в воображении две жизненные дороги. Первая выглядела логичной и спасительной: ближе к вечеру я сообщаю майору, что задержанные им бандиты готовят побег. (Откуда я о том узнал, не столь важно; допустим, подслушал.) Он усиливает посты, перетаскивает пулеметы ближе к бараку, и при попытке кафра напасть на часового солдаты Ганити Иркезе встречают его морем свинца. Утром благодарный майор сажает нас с дядей в попутный грузовичок и отправляет к светлому будущему в ооновский госпиталь.
Да, но ведь в таком случае я теряю возможность встретиться еще раз с Найтли! Хотя, с другой стороны, приобретаю возможность не рисковать больше нашими с дядей головами и поскорее вернуться домой… Мда, дилемма…
«Собираешься предать Мунги? — укорил внутренний голос. — А ведь именно он, между прочим, спас тебя с дядей от гибели в джунглях».
В небе сгустились тучи, заморосил мелкий дождь, но и ему не удалось охладить мою разгоряченную голову. Если всё последнее время я еще как-то совмещал «приятное» с «полезным», то теперь, похоже, этому балансированию наступил конец. Пора было ставить на какую-то одну «лошадь».
«Черт бы с ними со всеми — и с алмазом, и с гадом Вилли, — перебирал я, словно на счетах, костяшки шансов, — пусть проваливаются к дьяволу! А медноволосому солнышку, в крайнем случае, потом позвоню. Или, может, удастся даже приехать в Литлтаун еще раз. В конце концов, главное для меня сейчас — поскорее доставить дядю на родину. Хватит уже на его голову приключений».
Однако другой вариант возможного развития событий тоже был по-своему привлекателен. Я никому ничего не сообщаю и, следовательно, никого не подставляю. Преспокойненько дожидаюсь двух часов ночи и на пару с кафром освобождаю уцелевших членов банды. Далее нам остается только откатить один из джипов к шоссе и завести мотор. К сильным сторонам последнего плана относилось то, что при удачном его осуществлении я снова увижусь с любимой девушкой и, возможно, получу «Глаз Лобенгулы». А кроме того, как ни глупо это звучит, вновь почувствую себя в гуще событий, испытаю приток адреналина, так сказать. Эх, если б не Владимир Васильевич, я бы без колебаний выбрал второй вариант…
Так ничего толком и не решив, взглянул на часы. Время, зарезервированное майором на оформление нужных документов, истекло, и я направился к его палатке. А по дороге принял наконец и решение (возможно, самое малодушное в жизни): вверить наши с дядей жизни… судьбе. Решил остаться хорошим для всех и каждого. Никого не обманывать, никого не предавать. Главное — самому не запачкаться. В тот момент подобное решение представлялось мне наиболее разумным, пусть и половинчатым.
Зайдя в палатку Ганити, я вписал свои паспортные данные в книгу регистрации и получил на руки заверенное двумя подписями и печатью направление в миссию ООН на два лица. Собственноручно вписав в него наши с дядей фамилии и инициалы, я бережно сложил важную бумагу и спрятал в карман.
— Спасибо, майор, — поблагодарил я. — Кстати, а не могли бы вы отправить нас в одно из ближайших селений сегодня же? Всё-таки, мне кажется, наше присутствие здесь доставляет вам массу лишних хлопот… А наутро я сам выйду к шоссе и попробую нанять какой-нибудь транспорт. Как полагаете, за два дня мы сможем добраться до госпиталя?
— При благоприятном стечении обстоятельств — вполне, — ответил офицер. — Просто учтите, что первые колонны начинают выдвигаться в дорогу сразу после пяти утра. А вот что касается вашей просьбы… К сожалению, отправить вас прямо сейчас не могу, поскольку использовать военные машины не по назначению строжайше запрещено. Однако не расстраивайтесь: скоро привезут ужин, и вы сможете уехать обратным рейсом. Готовьтесь потихоньку, часа два у вас еще есть…
«Интересно, почему майор так быстро согласился избавиться от нас? Неужели наше присутствие и впрямь ему столь сильно мешает?» — задумался я, вернувшись в отведенный нам с дядей домик. Судя по царившему здесь запустению, эта каморка почти не используется. Тогда зачем тут стол? Допросы проводить? Возможно. Выдвинув один за другим все шесть ящиков письменного стола, я не обнаружил в них ничего примечательного: обломки карандашей, скрепки, два ключа на колечке, обрывки каких-то бумажек… Встав на колени, заглянул под фанерное днище и в небольшой щели под левой тумбой заметил вдруг латунную трубочку револьверного патрона. С помощью деревянной линейки, найденной в одном из ящиков, подкатил патрон к себе.
Неожиданная находка дала пищу очередным размышлениям: калибр и размер патрона никаким боком не подходили советским образцам стрелкового оружия, коими была вооружена мозамбикская армия! Я оглядел каморку внимательнее, и взгляд мой упал на деревянный ларь, стоящий в самом углу. Собственно, удивило даже не наличие ящика в комнате, а то, что его заперли зачем-то сразу на два висячих замка. Более того, каждая доска была перехвачена еще и широкой стальной лентой…
«Да они же складируют здесь конфискованное оружие! — осенило меня. — Теперь понятно, почему мы им мешаем. Ведь если еще кого-нибудь задержат с винтовкой или пистолетом — придется нас выпроваживать: оружие разряжать, номер ствола в книгу учета вписывать, в ларь укладывать. Потому-то и необычный патрон на полу валялся. Рассыпали, видать, несколько штук в спешке, а собрали не всё…»
Моя догадка, конечно же, требовала более веского подтверждения, но я и без того был уверен: весь боевой арсенал отряда Мунги лежит именно здесь, под этими двумя замками.
* * *
После ужина настало время покинуть очередное наше пристанище. Машина, доставившая в отряд продовольствие, являла собой странную помесь тракторной тележки, комбайна и… «роллс ройса». В передней части деревянного корпуса стояла прибитая к полу табуретка для водителя, справа от нее располагался обмотанный проводами и трубками двигатель от престижной импортной машины, а задняя часть чудо-сооружения местного Кулибина представляла собой большой кузов, предназначенный как раз для размещения тары с продовольствием. Двое солдат, выделенных мне в помощь любезным майором, уложили Владимира Васильевича ближе к задней оси, а я разместился позади водителя, пообещав придерживать в дороге пустые армейские термосы, с непокорным нравом которых был прекрасно знаком.
На прощание я дружески пожал майору Ганити руку, чувствуя себя при этом распоследним подлецом. Но разве мог я — одинокий чужестранец, обремененный заботами о больном родственнике, — хоть как-то повлиять на происходящие в Мозамбике события? В итоге я лишь мысленно пожелал майору удачи и попросил всех опекающих Мозамбик богов уберечь этого достойного и сердечного человека от всякого рода напастей.
