Она несколько раз переглянулась с Францем Эккартом, вспомнив ужины в Гольхейме, которыми он пренебрегал.
Жанна с беспокойством думала о том, как добраться домой. Они приехали на повозке, которую тащили два раба, но тогда было еще светло. Возвращаться ночью по этим извилистым дорогам — совсем другое дело. У дверей резиденции королевского интенданта их ожидало необычное зрелище — отряд рабов с факелами в руках. Гости расселись по своим тележкам, и перед каждой побежали два факелоносца, отбрасывавшие фантастические тени в плотной стене листвы.
Жанна и Франц Эккарт обнаружили Жоашена и Жозефа на террасе. Они поедали фрукты при свете масляной лампы, перед ними лежала самодельная шахматная доска, расчерченная на квадраты, с черными и белыми камешками вместо фигур.
Если вспомнить о мешках — дед и внук своей личности не утратили.
— Вкусно было? — насмешливо спросил Жозеф.
Не успев ответить, Жанна испуганно вскрикнула.
Длинная черная змея толщиной с руку неторопливо двигалась по террасе. Присутствие людей, судя по всему, ее совсем не смущало.
Жоашен проследил взгляд Жанны. Он вскочил и заслонил ее собой. Питон — а это был именно он — поднял голову. Жозеф схватил его за шею и хвост и швырнул в кусты. Потом отправился на кухню вымыть руки уксусной водой. Вернувшись, он снова уселся перед шахматной доской.
Теперь из всей островной фауны на террасе остались только бабочки, которые кружились вокруг лампы, словно звезды вокруг солнца.
На следующий день капитан Эльмиро Карабантес явился выразить свое почтение баронессе де л'Эстуаль: он сообщил, что поднимает якорь через два дня, и спросил, не желает ли она передать с ним послание в Европу. У нее не было ни бумаги, ни чернил, поэтому она сказала, чтобы он через компанию известил ее сына Франсуа де Бовуа, что все они чувствуют себя хорошо и желают того же своим близким. Карабантес добавил, что надеется вновь прибыть на Санто-Доминго в конце августа или в начале сентября — как решит компания. Впрочем, поскольку первое плавание большого дохода не принесло и «Ала де ла Фей» вернется в Кадикс почти с пустыми трюмами, можно предположить, что целью следующего плавания станет Индия — через восточный путь. Но Карабантес не сомневался, что Жанна и ее спутники при желании всегда смогут сесть на один из кораблей, отправляющихся в Испанию летом или зимой: периоды равноденствия, по его словам, время жестоких штормов в Атлантике, поэтому он настоятельно рекомендует Капитанше не рисковать и не пересекать океан весной или осенью.
Она поблагодарила его за совет, и он с глубоким поклоном удалился.
Оставшись одна, она подумала, что оказалась в некотором роде пленницей Эспаньолы. Рай восхитителен, но при условии, что его можно свободно покидать, наведываясь порой в чистилище или даже в ад.
Не нужно было иметь великие познания, чтобы понять стремление трех испанских дам сопровождать мужей на эти, как они говорили, «дикие земли». Достаточно было посмотреть на занятных ребятишек, сновавших по острову: это были маленькие метисы, дети белых мужчин и карибских женщин. Колонистам, которые большей частью вынужденно вели холостяцкий образ жизни, было трудно устоять перед изящной миловидностью туземок. Вдобавок те ходили голыми по пояс, невзирая на увещевания местного кюре, падре Васко Бальзамора, а груди у них были очень красивые. Более того, в отличие от христиан, они без всяких колебаний вступали в половую связь. Девственность считалась у них пороком. Им были неведомы как наставления святого Павла эфесянам о том, что муж есть глава жены, так и презрительные отзывы Блаженного Августина о «нечистых сосудах». Белый становился главой только потому, что был сильнее и богаче. Что до нечистоты, то наряду с сосудами нечистыми существуют и керамические вазы — небу это хорошо известно.
Кстати, богатые колонисты одним сосудом не удовлетворялись: они содержали двух-трех карибских женщин, с которыми обращались как бог на душу положит.
Люди шептались также, что их прельщали и другие варианты любви — куда более удобной в силу отсутствия потомства.
Сеньора де Вилласер, которая пришла с визитом к своей благодетельнице, сокрушалась по этому поводу с полной откровенностью:
— Что нам делать с такими бастардами? Ведь отцы не желают расставаться с ними и, когда возвращаются в Испанию, чаще всего забирают их с собой!
Жанна заметила, что не видит в этом ничего дурного.
— Сеньора! — пылко воскликнула испанка. — Эти мальчишки и девчонки остаются дикарями! Никаким крещением нельзя очистить их от греха!
Подобные речи привели Жанну в крайнее раздражение. Грех, о котором толковала сеньора де Вилласер, был куда простительнее гнева или чревоугодия, ибо отвечал природной потребности человека. Но ребятишки эти были восхитительны и действительно могли заткнуть за пояс маленьких испанцев. Поэтому Жанна не стала спорить с тем, что они представляют угрозу для Испании.
— Берегите своих мужчин! — посоветовала гостья вполголоса, украдкой поглядывая на Франца Эккарта и Жоашена, которые играли в шахматы на террасе под внимательным взором Жозефа.
— Благодарю вас, — сказала Жанна. — Опасность не кажется мне такой уж грозной.
В знак благодарности за гостеприимство сеньора Эрмелинда де Вилласер прислала Жанне четыре оловянные кружки и в приложенной записке выразила надежду увидеться с ней в церкви в следующее воскресенье.
Жанне ничего не оставалось, как принять это приглашение. Она убедила Франца Эккарта, Жозефа и Жоашена сопровождать ее, ибо Эспаньола, в конечном счете, была большой деревней: все друг друга знали. Прослыть здесь безбожниками было проще простого.
Чуть позже Каса-Нуэва посетил губернатор собственной персоной. По словам его секретаря, он желал выразить почтение французской даме, которую все осыпают похвалами. Жанна заявила, что польщена визитом. Она вышла встречать гостя на крыльцо с лучезарной улыбкой на устах.
Губернатор восседал на одной из двух своих лошадей, сопровождали его четверо пеших. Проворно спрыгнув на землю, он широким рыцарственным жестом снял шляпу. Жанна протянула ему руку, он тут же склонился к ней и поцеловал. Когда он выпрямился, она увидела острый взгляд облеченного властью человека, который привык мгновенно оценивать собеседника. Она пригласила его в дом и предложила сесть. Затем представила ему Франца Эккарта, Жозефа и Жоашена. Приказала Стелле принести кувшин пальмового вина и кружки. Он быстро осмотрелся и сразу увидел масляные лампы, стоящие на балюстраде, примитивные стулья, скудную обстановку.
