Они встречались две недели. Потом она уехала. Ненадолго.
— Куда? — спросил он.
— В гости, — ответила она.
— Когда?
— Вечером. В половине восьмого…
Он всё понял.
— Ехать нужно обязательно? — спросил он, чувствуя, как всё его существо противится этому отъезду. Интуиция подсказывала Хокимару, что Сайхо едет к мужчине, с которым встречалась раньше.
— Я обещала, — ответила она.
Удерживать он её не стал. Ведь они всё ещё не были близки. Так хотела она. Их встречи заканчивались только поцелуями. Сгорая от страсти, Хокимару мог взять девушку силой, но боялся, очень боялся сделать ей больно. И очень боялся потерять Сайхо.
В тот вечер после работы, чтобы ещё несколько лишних минут побыть рядом с ней, он подвёз её до дома на машине. Когда Сайхо выходила, он лишь коснулся её руки и тихо произнёс: «Удачи…» — а хотел прокричать: «Я буду ждать!.. Очень!.. Сколько нужно!.. Всегда!..»
Через минуту Хокимару понял, что переоценил свои силы, пообещав девушке дать время на то, чтобы во всём разобраться. Он боролся с желанием встретить того счастливчика, который увозит самое дорогое в жизни, и драться с ним. Драться до крови, до смерти, на сколько хватит сил, но только чтобы Сайхо навсегда осталась с Хокимару.
Но он не сделал этого. Наверное, потому что понимал, что Сайхо — девушка свободная и выбор должна сделать сама. А может не был уверен в том, что нужен ей. Постояв немного возле дома, он уехал домой.
Хокимару пролежал на диване два дня. Он не хотел ничего. Она не звонила. Ему было очень больно думать о ней. А не думать не мог. Представляя Сайхо с другим мужчиной, Хокимару не хотел жить.
После выходных учёный появился на работе похудевший, невыспавшийся, помятый и небритый, словно после тяжёлой болезни. Сотрудники, глядя в осунувшееся лицо всегда подтянутого аккуратного шефа, лишь непонимающе переглядывались.
Сидя за рабочим столом, Хокимару в течение дня часто, зацепившись взглядом за какой-нибудь посторонний предмет, погружался в собственные мысли. В них он уносился далеко, туда, где они были с Сайхо. Он слышал её смех, видел её улыбку, глаза, ощущал запах её волос… Он совсем не занимался работой. Всё потеряло смысл. Всё, что окружало его раньше, чем он жил последние годы, — всё отошло на второй план. Ему нужна была Сайхо. Но она не звонила.
Хокимару родился японцем. Но он не любил японскую поэзию. Вернее, не понимал и не ощущал силы чувств в скупых японских танках. Ему нравилась мягкая французская лирическая рифма со свойственной только ей силой любовных чувств.
Прямо за рабочим столом Хокимару написал:
Ты для меня всё ещё недотрога,
Пьёшь кофе в кругу весёлых друзей,
Для жизни так мало, для смерти так много
Одной лишь прекрасной улыбки твоей.
Есть много знакомых, друзей очень много,
Не будет конца телефонным звонкам.
Ни мать, ни жена, но для всех недотрога,
Была ты доступна немногим рукам.
Я рядом с тобою — один между прочих,
И образ твой милый в душе на года,
И без тебя холодны мои ночи,
Но снова ты мне говоришь: «Никогда!»
Тебе бы смотреть на меня чуть построже,
Но рядом с тобой, от тебя в стороне
Я взгляд твой ловлю, и мне жутко до дрожи —
Не ты ли сама грустишь обо мне?
Вечером Хокимару снова не пошёл на тренировку. Не было сил. Он знал, что обязательно увидит там Сайхо, но теперь боялся этой встречи. Он понял, что не нужен юной девушке.
Еле передвигая ноги, он медленно поднялся в квартиру. Открыв замок двери, Хокимару, не разуваясь, прошёл в спальню и упал на кровать. Он плакал…
Впервые за многие годы Хокимару вдруг ощутил солёный привкус слёз на губах. И ему не надо было никого стесняться — большая квартира, приютившая японца, пугала холодной пустотой. Он вспомнил, как в детстве в трудную минуту рядом всегда оказывалась мама. Она успокаивала маленького Хокимару, приговаривая: «Ничего, сыночек, жизнь часто бывает несправедливой. Вот вырастешь, выучишься, станешь сильным! Построишь свою жизнь так, как тебе захочется, и не будешь плакать…» Эх, мама, как же ты ошиблась…
Он плакал от понимания, что его поздняя любовь безответна, он плакал, потому что не знал, зачем жить дальше?
Хокимару на кухне заканчивал бутылку бренди, когда прозвучал телефонный звонок. Знакомый низкий голос на другом конце линии спросил:
— Почему ты не пришёл на тренировку? Что-нибудь случилось?
Хокимару моментально отрезвел. Звонила она.
— Случилось…
— Что произошло? — голос выдавал волнение.
— Ты не позвонила.
После короткой паузы Сайхо произнесла:
— Я не могла.
— Не хотела?
— Ты бы мог и сам позвонить мне! Я приехала вчера.
— А ты хотела, чтобы я позвонил?
— Я ждала…
— Это правда?
— Правда.
— Сайхо, ответь, я нужен тебе?
Молчание в трубке.
— Сайхо, ответь, я нужен тебе? — почти кричал в трубку Хокимару.
— Мне с тобой хорошо.
— Хорошо? И всё?!
— Прости, я думала, что тебе и так всё понятно.
— Что понятно, Сайхо?! Что я люблю тебя?! Что понятно? Ты слышишь? Я нужен тебе?
— Я же позвонила…
— Приезжай. Приезжай прямо сейчас… — попросил Хокимару.
— К тебе?
— Да! Ко мне!
— Нет, не могу.
— Почему?
— Уже поздно. И только не к тебе домой.
— Давай я к тебе приеду.
— Нет…
— Что — нет? Это значит — всё?! Ты не любишь меня?
— Приезжай. Я готова поговорить об этом… — она отключила телефон.
Поймав такси, Хокимару примчался к её дому. Сайхо ждала его на улице. Ещё по пути Хокимару мысленно снова и снова прогонял слова, которые должен будет сказать ей. Обязательно должен…
Увидев стоящую возле подъезда одинокую девичью фигуру, Хокимару забыл все заготовленные фразы и лишь трепетно спросил:
— Тебе не холодно?
— Немного… — Сайхо зябко поёжилась и отвела взгляд. — Давай пройдёмся.
Они пошли вдоль ярко освещённой улицы со спешащими куда-то в такой поздний час разномастными автомобилями и свернули в неширокий переулок с дремлющими возле тротуара машинами.
Теперь он слышал её лёгкие шаги. Хокимару шёл рядом, бросая на девушку короткие взгляды. Она молчала. И он не решался начать разговор.
— Ты хотел поговорить? Говори.
Хокимару увидел решительный взгляд и услышал металлические нотки в голосе девушки. Он понял, что именно сейчас может произойти непоправимое.
— Знаешь, я просто хотел увидеть тебя, — он сказал правду. Не всю, но правду. — Пойдём обратно, ты замёрзла.
Он нашёл её безвольную руку и несильно сжал:
— У тебя пальцы совсем холодные…
— Они у меня всегда холодные, — бесцветно произнесла Сайхо, отведя взгляд.
До подъезда её дома они дошли также молча. Но он не отпускал её руки. У самых дверей она остановилась и посмотрела на Хокимару:
— Ну всё. Я пойду…
Он, пересиливая робость и пьянея от своей смелости, выдавил:
— А ведь я ни разу даже не заходил в твой подъезд! А что если я просто посмотрю, что там?
— Подъезд как подъезд, — пожала плечами Сайхо.
— Но уже поздно, — возразил он. — Будет лучше, если я тебя провожу до квартиры.
— Как хочешь, — Сайхо приложила ключ к электронному замку, и двери отворились.
Хокимару очутился в светлом чистом помещении с высокими потолками и широкими лестницами.
Сайхо подошла к металлическим дверям лифта и нажала кнопку. Они тут же разошлись.
— Пока… — почти прошептала она, взглянув на Хокимару.
— Погоди. Я всё же провожу тебя! — он успел вскочить в кабину перед самым закрытием дверей.
