Гэри Дженнингс - Пророчество Апокалипсиса 2012

— Наш правитель Кецалькоатль послал меня за тобой. Он хочет, чтобы ты был с ним. Говорит, что не может бросить тебя снова.

— Ну нет, теперь я должен покинуть его. У меня другая задача, ты же знаешь, — похлопав по своему заплечному мешку, сказал я.

— Я ему говорил, что ты так и ответишь, — произнес Дымящийся Щит.

— Ступай к Кецалькоатлю, — сказал я. — Позаботься о нем. А я должен идти своим путем.

Мы молча смотрели друг на друга, и в наших глазах отражалось зарево горящего Толлана.

— И вот еще, Щит, — сказал я, — спасибо тебе… за все.

— Да пребудут с тобой боги.

— И с тобой, воитель-Ягуар.

Я повернулся и припустил по окаймленному огнем бульвару, хотя тяжесть поклажи и духота замедляли мой бег. Едкий дым обжигал легкие, страшный жар с удивительной быстротой высушил мою мокрую одежду, однако, одолев три улицы, я уже подошел к городской стене и присоединился к потоку беженцев, вливавшемуся в проходящий под ней тоннель.

Оставив Толлан позади, с Календарем и кодексами за спиной, я выступил в долгий и трудный путь в страну каньонов, следуя в обратном направлении той самой дорогой, что некогда привела меня в сказочный город. Возможно, в стене одного из тех ущелий мне удастся устроить тайник для первого из моих кодексов.

Я позволил себе в последний раз оглянуться на город, сделавший меня мужчиной, научивший любить и отправивший в опасный поиск. Город, который теперь умирал у меня на глазах.

Старая жизнь пришла к концу. Начиналась новая, и я уже был в пути. Меня вело чувство долга. Я поклялся всем, что для меня свято, пока во мне теплится хоть искорка жизни, сделать все возможное, чтобы оправдать оказанное мне доверие, сберечь для будущего сокровища памяти, а с ним хотя бы намек на надежду, пусть и слабую, но искорку веры в грядущее искупление.

Доктор Кардифф снова появилась в совещательной комнате первой. Когда прибыли остальные, президент сказал:

— Просим прощения за опоздание. Совет национальной безопасности никак не мог определиться с решениями относительно сектора Газа.

— Боюсь, вам недолго осталось беспокоиться насчет сектора Газа. Ночью Ритс прислала мне электронное письмо, и я его распечатала. Сразу скажу, буквами X. и Дж. она обозначает Харгрейва и Джеймси. Прошу ознакомиться, а потом отдать мне для уничтожения.

Текст начинался так:

Дорогая Кардс!

Есть плохие новости. Мы нашли Третий кодекс, но на нас насели «Апачерос». X. поймал одного из них, и тот признался, что их информирует кто-то с твоего конца. Думаю, не соврал, врать ему было незачем, да и как иначе объяснить появление бандитов. С чего бы они стали искать нас неведомо где, в заброшенном краю каньонов в Чиуауа? Поверить в то, что это случайное совпадение, невозможно. Тем более что он сам показал им в своем телефоне эсэмэс с предупреждением, поэтому сомнений быть не может.

Короче, Кардс, в твоей команде завелся «звонарь», так что это наш последний сеанс связи.

Но не переживай.

У нас есть пушки, деньги, мескаль[46] — короче говоря, все, что требуется. Мы добудем последний кодекс, мы уже избавились от спутниковых телефонов, навигаторов и теперь заляжем на землю. Как я говорю, на «кровавую землю».

Не пытайся нас найти. Если наше местонахождение выведает предатель, нам конец. Если хочешь помочь, лучше поищи hideputa рядом с собой. Для справки: hideputa — это «сукин сын», так в Мексике говорят.

Черт, до чего я от всего этого устала.

С любовью,

P. S. Ты хотела знать, рассказывается ли в кодексах о гибели Толлана. Третий кодекс, похоже, повествует об этом в подробностях. Куп сейчас без устали трудится над текстом, но он, со всеми бесконечными аллюзиями и аллегориями, очень труден для перевода. Но если кто-то вообще может с этим справиться, так это она.

Но, судя по тому, что удалось прочесть, Толлану досталось по полной программе. Дело не в одной засухе и гражданской войне, тут был задействован весь дьявольский арсенал. И возможно, мы тоже догуливаем последние денечки. Если верить Кецалькоатлю, то же самое ожидает нас совсем скоро, прямо сейчас, в 2012 году.

— Куп перевела часть пророчества Кецалькоатля, — сказала доктор Кардифф. — Уж не знаю, насколько это нам поможет, но божественный правитель утверждает, что в течение две тысячи двенадцатого года с нами произойдет то же, что и с Толланом. Вот его видение, во всяком случае, его часть.

Доктор Кардифф передала собравшимся другой лист бумаги.

Кецалькоатль вещает.

Мне было явлено видение.

Узрел я демона, словно соединившего в себе пять существ: с крыльями орла, клыками гремучей змеи, когтями ягуара, челюстями крокодила, но руками и мыслями человека.

И узрел я, как смертоносные орлиные крылья сокрушили Темный Разлом, и разверзлась бездна, что извергла пламя могучее, пламя жестокое, выжигающее землю, огненные дожди, пепельные бури…

И узрел я, как гремучая змея взвилась в небе, поражая клыками огненными леса и поля, храмы, возносящиеся к солнцу, и башни, вздымающиеся к тучам… обращая их в шары пламени и в ничто иное.

И узрел я ягуаровы когти, рвущие и разящие. Олень и пес, кролик и белка, рысь и заяц, волк, антилопа, индейка, лис, койот, кугуар… бежали все. Но стремительно было пламя божества огненного, и опаленные им желали смерти как избавления.

И узрел я крокодилову улыбку — зубы, как моря ревущего пламени, как волны взлетающие, как воспаряющие к небу пики, его кровавые реки… его озера огненные.

И узрел я нас… оружие неведомое, смерть ужасная, земля терзаемая, солнца рукотворные, погибель несущие.

Города, селения, ремесла, наука, культура, знание, удовольствия, искусство, любовь, память, истина, жизнь — все ушло.

Деяния смелые, торжества венчающие — все ушло.

Жизнь… утрачена с небрежением… ушла.

И узрел я, как умирают звездные боги, истекающую кровью луну, солнце гаснущее, чернеющее в самом сердце своем.

И за триллион лет преисподняя Миктлантекутли не возместит утраты. Внемлите словам моим: не вините богов и звезды, вините… нас. Внемлите словам моим: бегите не от орла и ягуара, не от змеи и крокодила, бегите от… нас.

Орел… прощай…

Ягуар, гремучая змея, крокодил… прощайте.