– Этот медальон… – Зефирина показала золотой кулон, который всегда носила на груди.
– Да… Но, клянусь небом… я не знаю зачем… Она хорошо мне заплатила… и все… Клянусь, я ничего не имею против вас, синьора.
– Я убью его, – прорычал Ла Дусер.
– Отпусти этого человека! – приказала Зефирина.
– Но…
– Слушайся меня.
Ла Дусер убрал колено, позволив венецианцу подняться, схватил своей огромной ручищей его запястья и крепко связал их ремнем.
Зефирина присела на сундук и на несколько минут погрузилась в размышления.
– Если ты говоришь искренне, даю тебе честное слово, что тебя оставят в живых… Если нет, мой оруженосец придушит тебя, как крысу.
– Сударыня… – взмолился убийца.
– Отвечай просто и кратко. Ты знаешь имя этой дамы?
– Бизантен представил мне ее как синьору Триниту Орандо.
«Имя, под которым обычно путешествует донья Гермина!»
– Где ты должен был с ней встретиться, чтобы доложить об успехе своего предприятия?
– Я обещал вернуться в Канди в следующем месяце, если бы мне удалось сесть на корабль, после того, как… гм…
– Убил бы меня, – спокойно закончила Зефирина.
– Ну да… хм… Но вас хорошо охраняли рыцари и… я вместе с вами сел на «Святую Маргариту», но…
– Ты не ответил на мой вопрос. Теперь тебе нужно возвращаться в Канди?
– Нет, прошло два месяца, и я должен отправиться в Мадрид… Синьора Орландо будет там уже завтра.
Зефирина с трудом сдерживала дрожь. Она попыталась сохранить спокойный тон, когда задала следующий вопрос:
– Где?
– Что где, синьора?
– Где у тебя встреча с синьорой Орландо?
– Она сама должна оставить мне свои распоряжения у оружейника на площади Майор… Больше я ничего не знаю…
Человек казался искренним. Какой слабый след! В который раз волчица недосягаема. Зефирина откашлялась.
– А эта дама была одна в своем доме в Канди?
– Во всяком случае, я видел только ее, вернее, вместе с Бизантеном, могу поклясться в этом…
На какое-то мгновение Зефирина поддалась отчаянию, но затем вновь продолжила допрос.
– Я верю тебе, но попытайся вспомнить… Говорила ли она о ком-нибудь? Называла ли кого-нибудь, чье-то имя?
Мужчина наморщил лоб, затем прошептал:
– Нет, ничего не помню, кроме того, что какой-то младенец где-то рядом орал во все горло, а госпожа Орландо крикнула: «Каролюс, утихомирь же Рикардо, у нас деловой разговор…»
Видимо, бледность Зефирины испугала венецианца, потому что он пробормотал:
– Это вы и хотели услышать, синьора?
Зефирине удалось овладеть собой, и она проговорила:
– В конце концов, ты просто хочешь получить свою тысячу цехинов… Если я дам их тебе, ты поступишь ко мне на службу?
– Это не очень-то правильно… Договор есть договор… Теперь вы, наверное, захотите, чтобы я свернул шею этой Орландо. Честно говоря, это мне не слишком-то по нутру… Все-таки и у нас есть свое достоинство.
– Он еще говорит о достоинстве, этот головорез. Я убью его! – воскликнул Ла Дусер.
– Успокойся. Слушай внимательно, венецианец, эта женщина похитила моего ребенка, моего сына Луиджи… итальянца, как и ты.
Венецианец перекрестился.
– О, мадонна, я этого не знал, синьора… Украсть ребенка у матери, это… это очень плохо.
Видимо, у бандита были абсолютно четкие представления, что является христианским поступком, а что нет.
– Подожди!
Зефирина наклонилась и вынула из потайного кармашка на юбке, пришитого Плюш, кошелек.
– Вот пятьсот реалов. Обещаю тебе столько же, когда найдется мой сын, если нам поможешь.
Она положила кошелек на сундук.
– За такую цену, Principessa[18], я его и в аду сыщу, твоего сынишку! – заявил венецианец, с вожделением покосившись на золото.
– Освободи его, Ла Дусер. Этой ночью ты будешь спать в сарае. А завтра мы вместе отправимся в путь.
– Разрази меня гром! Тысяча чертей! Вы не в своем уме, мамзель Зефи! А если он смажет пятки салом, этот недоделанный рогоносец.
Ла Дусер кипел от бешенства.
– Я его лучше в пруд закину! Понятно тебе!
Ударом кулака великан уложил венецианца на землю.
– Я дала слово. Слушайся меня, Ла Дусер.
Гигант пропустил это мимо ушей, он прошептал:
– Нужно его прирезать, мамзель Зефи… Я сделаю это за гумном, ни одна живая душа ни сном ни духом…
Валяясь в пыли, венецианец с вполне понятным беспокойством прислушивался к этому разговору. Ла Дусер пнул пленника ногой в бок.
– Теперь ты будешь отвечать за венецианца, Ла Дусер. Если с ним что-нибудь случится, я тебе никогда не прощу.
Молодая женщина отвела оруженосца в сторону, чтобы итальянец не смог их услышать.
– Разве ты не понимаешь, что он – единственная нить, связывающая нас с Луиджи? Он стал мне почти симпатичен, после того как рассказал, что мой ребенок жив… Прошу тебя, Ла Дусер, помоги мне!
– Гром и молния! Теперь, когда нам все известно… можно и того… чик-чирик.
– Развяжи его, – приказала Зефирина.
Со слезами на глазах бедный гигант повиновался хозяйке.
– Semon! Sardine![19] – казалось, Гро Леон был недоволен так же, как и оруженосец.
– Вот золото, венецианец, теперь ты можешь убежать, предать меня или остаться с нами, чтобы получить остальное, – произнесла Зефирина.
Растерев затекшие запястья и спрятав кошелек, мужчина бросил не слишком приветливый взгляд на Ла Дусера, затем, прижав руку к сердцу, поклонился:
– Меня зовут Тициано, синьора… всеми святыми клянусь, теперь, когда познакомился с вами, сожалею, что обещал пришить вас. Слово Тициано, вы мне нравитесь, вы храбрая дамочка… И вы спасли мне жизнь! Мадонной клянусь, я выручу вашего мальчонку… Тогда мы будем квиты… По рукам, principessa!
Под укоризненными взглядами великана-оруженосца и галки Зефирина пожала венецианцу Тициано руку, украшенную большой бородавкой.
Против всех ожиданий, на следующее утро венецианец появился у дома в момент отъезда.
Зефирина представила его своим людям, а те, предупрежденные Ла Дусером и Гро Леоном, бросали на него красноречивые взгляды. Когда Тициано хотел помочь мадемуазель Плюш забраться в портшез, достойная Артемиза закричала:
– Убери лапы, висельник проклятый!
В последующие дни венецианца, который молчал, словно воды в рот набрал, постепенно приняли, или, по крайней мере, стали терпеть в маленьком отряде.
Пикколо и Эмилия были с ним почти любезны. Только Ла Дусер и Гро Леон держались неприступно. Они неустанно следили за всеми поступками и словами Тициано, а галка без конца кружила у него над головой.
Одно только утешало исполина. Ослушавшись Зефирину, он все-таки предупредил великого магистра. Вилье обещал дать подкрепление рыцарю Фолькеру, который неотступно следовал за ними.
