ожидать, Фенестела присоединилась к нему, как только было упомянуто о предложении Виниция. – Только попробуй оставить меня здесь, – пригрозил он.
Следующим побуждением Тулла было бы взять несколько человек со своей первой центурии а в Восемнадцатом, надежных солдат, таких как Метилий и жизнерадостный Дульций. Однако, будучи более чем на десять лет моложе его и Фенестелы, все они все еще служили в легионе. Об отпуске не могло быть и речи, поскольку путешествие должно было занять больше двух месяцев. Поэтому им нужны были ветераны, мужчины, которые все еще были трудоспособны и могли постоять за себя в трудную минуту. К сожалению, таких людей было труднее найти, чем хотелось бы, в поселении, населенном теми, кто провел всю жизнь в легионах. Многие мужчины так и не смогли полностью оправиться от первоначального запоя, упомянутого Виницием. Значительная часть завсегдатаев "Вола и плуга" только пили и говорили об армейской жизни, и больше ничем не занимались.
Тулл и Фенестела перебрали в памяти несколько имен, но безуспешно.
– Ты знаешь армейского санитара по имени Луций? – Спросил Тулл, вспомнив человека, который помог ему в драке. Он не только мог постоять за себя, у него была и медицинская подготовка, которая могла оказаться бесценной.
Фенестела покачал головой: – Но могу его поискать.
– Сначала надо спросить его самого, – сказал Тулл.
Луций ухватился за предложение Тулла. Он также поручился за своего друга, зеленоглазого, дружелюбного ветерана по прозвищу Улыбка. Это прозвище ему было легче запомнить, чем его имя Вибий Манлий Мус, заявил Тулл, и Улыбка не стал спорить. Третьим товарищем, на которого поручился Луций, был Эврисакий, коренастый седобородый мужчина, который находился за их столом, когда начался переполох в таверне. Отпрыск знаменитой семьи пекарей из Рима, как он объяснил, он вступил в легионы, чтобы избежать скуки простоять у горячих печей всю оставшуюся жизнь. Рожденный левшой, он был вынужден своим центурионом приучиться владеть мечом правой рукой. «Четверть века прожил так, господин, – язвительно заметил он. – Никого не волнует, как пекарь держит свою лопатку. Пришлось переучиваться».
Его товарищи застонали, что они слышали это от него уже тысячу раз, и Тулл подумал: «Эврисакий и Улыбка – шутники». – Они поддержат боевой дух, если понадобится. Последним в их группе был крепко сложенный кареглазый ветеран по имени Магнус, которого, как показалось Туллу, он встречал раньше. Длинный рубец на его правом предплечье сочетался с неровным шрамом над левым глазом. Эврисакий быстро пояснил, что последний пострадал не в битве, а в драке в таверне. – Удивляешься, насколько глубоко может врезаться осколок керамики, господин, пока не увидишь своими глазами», – прыснул он от смеха, когда Магнус настороженно посмотрел на Тулла, ожидая его реакции. Он, довольный, ухмыльнулся, услышав заявление Тулла о том, что до тех пор, пока он не затеет драку в «Воле и плуге», он может присоединиться к их предприятию.
Тулл нашел еще двух мужчин в забегаловке, где подавали его любимое рагу из баранины. Зайдя туда с Фенестелой после встречи с Луцием и его товарищами, он узнал ту пару, которая подшучивала друг над другом в тот день, когда он проходил мимо. Никогда не любивший увиливать, Тулл оставил Фенестелу заказывать еду и направился к ним вдоль стойки.
Катон, мужчина с необычной татуировкой на руке, был на пару дюймов выше Тулла и более мускулистый. Несмотря на то, что был ниже ростом, своего друга, охотник на медведей также был в хорошей физической форме. «Оба способные ребята, – решил Тулл, – которые не пошли в фермеры после увольнения». Он кашлянул, чтобы привлечь их внимание.
Катон проигнорировал его. Медведь оглянулся: – Чем можем помочь, приятель?
– Вы оба ветераны? – спросил он.
– Ага. Как и вы, очевидно. – Медведь не подавал никаких признаков того, что знает, кто такой Тулл. Если Катон и знал, то тоже не подавал виду.
– Я был центурионом в Пятой центурии. – Тулл был не из тех, кто поет дифирамбы самому себе; он больше ничего не сказал о своем прошлом. – Тушеное мясо здесь довольно вкусное, – сказал он, указывая на миски, стоящие перед парой.
– Вы за этим пришли? – спросил Медведь. Через секунду он добавил: – Господин.
Задержка заставила губы Катона дернуться, и Тулл почувствовал вспышку раздражения. «Успокойся! – сказал он себе. – Никто из нас больше не служит в легионе, и они не отличат меня от дымящейся кучи лошадиного дерьма. – Да. Это лучшее рагу в поселке.
– Вы позвали нас для того, чтобы поговорить о еде? – спросил Катон. Никакого "господин" Тулл не услышал.
– Нет, не для этого! – сказал Тулл. – Ты прямолинейный человек. И мне это нравится.
– Мне все равно, что вам нравится или не нравится. Говорите быстрей, что хотели, и проваливайте. – Катон мотнул головой в сторону двери.
Если бы дело дошло до драки, Тулл задался вопросом, кто вышел бы победителем. Он бы постарался свалить Катона, который напоминал ему дуб. «И все же, – подумал он, – быстрый боковой удар сломает колено здоровяку прежде, чем тот успеет отойти от прилавка. Если это не сработает, что ж, ему придется надеяться, что Фенестела быстро одолеет Медведя и придет ему на помощь. – Очень хорошо. – Он позвенел кошельком. – Кто–нибудь из вас ищет работу?
– Зависит от обстоятельств, – сказал Медведь. – Какого рода работа?
«Опасный тип!» – подумал Тулл.
– За которую хорошо платят. – рядом с ним появилась Фенестела.
– Дай угадаю. Вы были его оптионом, – прорычал Катон.
Тулл усмехнулся, когда Фенестела пробормотал: – Неужели это так заметно?
Пара ветеранов выслушала, как Тулл спокойно ввел их в курс дела.
– Если мы согласимся, мы должны называть вас «господином»? – Глаза Катона сверкнули.
«Бери быка за рога сейчас, – подумал Тулл, – иначе ты потеряешь авторитет». – Я буду главным, так что, да, ты будешь ко мне так обращаться.
Катон и Медведь обменялись взглядами.
– Я не уверен, что … – начал Катон.
– Вы что, придурки, не знаете, кто этот человек? – прошипел Фенестела. – Он вытащил пятнадцать своих солдат, включая меня, из Аида, который был Тевтобургском лесу.
Глаза Медведя расширились: – Так вы тот самый Тулл? Из Восемнадцатого?
Тулл кивнул.
Медведь протянул руку. – Меня зовут Ламис, господин. Для меня честь познакомиться с вами.
Они обменялись рукопожатием, затем Тулл взглянул на Катона.
– Пожми ему
