но тут карета остановилась, и жених и невеста отправились в дворцовый зал…
Догмата вошла в роскошный зал и осмотрела семью императора Александра второго: она состояла из главы семейства, самого пожилого, крепкого русского императора в военной форме, усами и задорным блеском в карих очах, его второй жены, которая была порядочно моложе императора и взрослых детей от обоих браков…
Николай Александрович стал всем по очереди представлять Догмату, император высказал одобрение, но внимание принцессы Дании привлёк один из братьев Николая: сильный, высокий и широкий в плечах, как Геракл, молодой человек с бородкой и весёлыми карими очами улыбнулся Догмате…
– А это – мой брат Александр Александрович, самый близкий для меня человек… – пояснил Николай и обратился к брату – Ну, братишка, как тебе Догмата?
– О, Николай, я знал, что ты не оплошаешь, за тебя пойдёт любая красавица! Я рад за тебя, вы будете достойными императором и императрицей, только жаль, что она такая маленькая ростком… – радостно ответил Александр…
– Ваше высочество, а какое имя вы собираетесь носить, приняв православие? – спросил император Александр второй.
– Я думаю, ваше величество, что приму православие под именем Марии Фёдоровны… – ответила Догмата.
– Чудесно, готовьтесь к таинству, осваивайтесь в России, надеюсь, вам понравится у нас… – закончил разговор император, и все приступили к званому торжественному обеду…
Какое-то время всё шло спокойно, жизнь русского императорского двора вполне устраивала Догмату, скоро она должна была принять православие…
Но вдруг что-то тревожное повисло во дворце и закралось в сердце принцессы, когда цесаревич Николай робко сообщил с болезненной бледностью на лице:
– Милая, я должен по совету врачей поехать на воды в Ниццу, мне нужно поправить здоровье…
– Конечно, я буду ждать… – ответила Догмата…
Спустя несколько дней, после отъезда Николая в Ниццу, от него пришло короткое, но пронзительное письмо:
«Свет очей моих, невеста Догмата и мой самый близкий и родной человек, брат Александр, я до последнего не хотел вас огорчать, но должен признаться, что серьёзно болен, угасаю с каждым днём и хотел бы попрощаться с вами. Приехать в Россию сил у меня уже не хватит, поэтому я прошу вас приехать ко мне. Простите, если причинил вам боль.
Любящий вас Николай…».
Догмата показала письмо Александру Александровичу. Молодой царевич-Геркулес расплакался, но собрался с силами, и с Догматой двинулся в путь…
Когда же они приехали в карете в Ниццу, то застали Николая в совсем плачевном состоянии, день и ночь вдвоём Догмата и Александр не отходили от Николая, ухаживая за ним…
Догмата видела, что с каждым днём Александру всё тяжелее, он был почти на грани нервного срыва от переживаний…
Девушка, как могла, старалась поддержать друга-богатыря словами:
– Ну, не изводись ты так, Александр, поправится Николай, мы и лучшие врачи всё сделаем для этого!
– Догмата! Надо быть совсем слепым, чтобы поверить, что Николай выздоровеет! Он тает на глазах! – крикнул в ответ Александр.
– Не кричи на меня! Возьми себя в руки и хотя бы попытайся спасти жизнь брату, если ты настоящий мужчина! – возмутилась Догмата.
Но этот период жизни длился не долго: однажды Догмата отлучилась за лекарством, а когда вошла в спальню Николая, то увидела много православных батюшек и рыдающего на взрыт Александра. Догмата поняла, что батюшки пришли проводить Николая по-христиански в вечную жизнь к Богу, что его земной путь окончен…
Догмата покачнулась, но не подала вида, что расстроилась, подошла к Александру, обняла его за могучие плечи и тихо изрекла:
– Не страдай так, мы сделали всё, что могли, так решил Господь, теперь он у Него в раю. Давай собираться в Россию, батюшки сами сделают всё, как положено…
– Догмата, дорогая, ты же не оставишь меня в такой беде, поддержишь, будешь рядом? Тем более, что ты такая красивая, благородная и сильная девушка, достойная восхищения. Лично я всегда восхищался тобой… – признался Александр.
– Нет, конечно, не брошу, я не вернусь в Данию, я приму православие и стану твоей женой… – ответила тихо, но решительно Догмата.
– Как ты поняла, что я мечтал сделать тебе предложение, но не решился бы? И ты согласна? Какое счастье! – воскликнул Александр.
Догмата и Александр вернулись в Санкт-Петербург и объявили о своей помолвке и венчании, которое они решили совершить сразу, как выдержат траур по Николаю…
За это время Догмата приняла таинство крещения и стала великой княгиней Марией Фёдоровной, траур должен был скоро кончиться, казалось, жизнь наладиться…
– Мария! О, милая невеста, как чудесно твоё новое имя! Такое же чудесное, как ты сама! – восхищался Александр.
… Но в тот пасмурный дождливый день император Александр второй накинул шинель и направился к карете. Когда его жена Екатерина и Мария Фёдоровна подбежали уговаривать императора, не ехать в такую погоду, тот спокойно ответил:
– Женщины всегда мнительны, что может случится?
… Во дворце в поздний час было тихо, слышны были только постукивание дождя и тиканье старинных часов с маятником, когда вдруг всех разбудили крики слуг:
– Горе! Его величество тяжело ранены! Было покушение! Горе!
Александр Александрович, что стал цесаревичем, скорее побежал к отцу, уложил на расшитый диван, Мария Фёдоровна позвала лучших врачей…
Бледный, израненный император лежал, молча, а потом подозвал Марию и прошептал:
– Мария, ты должна набраться мужества помочь Александру, сердце моего сына в твоих руках, а, значит, и Россия…
Ответить Мария Фёдоровна уже не успела…
Глава «Мини-императрица проявляет характер»
Спустя несколько дней стало понятно, что второй удар цесаревич Александр примет ещё тяжелее: будущий император сидел в своей спальне часами в простых галифе и русской рубахе, отказывался есть и пить, в глазах постоянно стояли слёзы, которым он не давал волю вырваться…
«Так, вообще-то, он должен разобраться сам, но у него не получается, поэтому я вмешаюсь. Как? Ну, уж как получится…» – подумала Мария Фёдоровна, взяла поднос с едой на кухне и поставила перед Александром со словами:
– Так, раскисший мой Геракл, собирай себя, тебе императором России быть! Вот твой завтрак, я пошла поменять туфельки и припудрить носик, я приду к тебе через полчаса, и чтобы за это время ты всё съел, или я уеду в Данию!
Мария Фёдоровна знала, что солгала: она не собиралась уезжать в Данию, просто хотела заставить Александра поесть…
Когда она пришла к Александру, то обрадовалась: поднос был пуст.
– Так, просто замечательно, оказывается, ты прекрасно можешь брать себя в руки, когда надо! А сейчас ты оденешься нормально, и мы пойдём гулять в сад! – произнесла Мария Фёдоровна…
Они чудесно прогулялись по саду в Гатчинском, мило беседовали…
Но, когда Александр вернулся в свою спальню, то опять принял обречённый вид.
«Так, что-то тут не чисто. Что же ему здесь может напоминать о пережитых потерях?» – задумалась Мария Фёдоровна и вдруг увидела на каминной полке чёрно-белые фотокарточки отца Александра и брата…
Мария Фёдоровна сначала растерялась, а
