одетая в военную форму гуансийская молодежь подхватывает:
Станем свободными, станем веселыми, я-хэй!..
Покидаю провинцию Гуанси. Мне предстоит длинный путь к берегам Янцзы в Чунцин.
На всем пути, до самой границы Гуйчжоу, мы то и дело встречаем отряды студенческой молодежи, которые в полном боевом снаряжении ведут тактические занятия, стрельбу, тренируются, проходят строевую подготовку.
Дорога уходит в горы провинции Гуйчжоу. Иногда далеко внизу, под ногами, остаются облака. Дорога построена несколько лет назад. На высокой скале воздвигнут обелиск – памятник строителям этой магистрали: рабочим, погибшим от зноя, болезней и обвалов.
Эти горы таят неисчислимые богатства. Крестьянин тащит на спине в корзине сверкающий синевой каменный уголь, пласты которого выходят из недр и выступают на поверхность земли.
Когда-нибудь здесь задымят домны, по тоннелям побегут поезда с рудой, углем, металлом. Горные водопады ударят в турбины электростанций. А сегодня горсть угля из этих многомиллионных запасов согревает убогую фанзу бедняка, обрабатывающего землю первобытной сохой.
Еще одна граница. Мы покидаем Гуйчжоу. С серых заоблачных скал спускаемся в плодоносные сычуаньские долины. Много фруктовых садов, бесконечные озера рисовых полей покрыты пеленой туманов. Мы проехали от Чанша уже две тысячи километров. Дорога круто спускается к берегу Янцзы, и за поворотом вырастает нависший над рекой, раскинувшийся по холмам большой серый город – столица Китая – Чунцин.
В канун Нового года на улицах Чунцина было тихо. Музыка доносилась только из окон иностранных миссий и «Интернационального клуба».
Музыка сплеталась с глухими взрывами. К этим ежеминутным громовым ударам город привык: в скалах готовят глубокие пещеры воздушных убежищ.
Вечером распространилась весть о предательском заявлении Ван Цзинвея.
«Синьхуа жибао» пишет:
«Ван Цзинвей, опубликовав свою изменническую декларацию, вписал свое имя в список предателей китайского народа. Предлагая вступить в мирные переговоры с Японией, Ван Цзинвей идет на сговор с врагом, который захватил наши территории, подрывает нашу независимость, уничтожает наших детей и насилует наших женщин.
Ван Цзинвей, соглашаясь установить «дружбу» с японцами и предоставив им право разместить японские войска во Внутренней Монголии и в важных китайских городах, тем самым превращает Китай в японскую колонию. Под предлогом экономического сотрудничества с Японией он хочет отдать Китай в экономическую кабалу Японии, превратить Китай в японскую колонию. Решение ЦИК Гоминдана об исключении Ван Цзинвея будет поддержано населением всего Китая. Оно является своевременным предупреждением всем последователям Ван Цзинвея. Мы уверены, что ликвидацией подобного предательства мы еще больше усилим фронт сопротивления японской агрессии, укрепим внутреннее единство, усилим мощь страны и обеспечим быстрейшее изгнание с китайской земли хозяев Ван Цзинвея – японских милитаристов».
1 января вечером улицы города наполнились тысячами людей, отрядами молодежи. С факелами шли колонны демонстрантов, распевая боевые песни и выкрикивая лозунги: «Долой подлых изменников и предателей народа, продающих врагу свою совесть и нашу кровь! Все силы на борьбу с врагом!»
Демонстрация затянулась до поздней ночи, остановив в городе все движение.
Огромный город Чунцин почти всегда окутан густыми влажными туманами.
Этой зимой уже много раз были сигналы воздушной тревоги. Жители прислушивались к гудению моторов. Японские самолеты не доходили до цели, мешали туманы.
Сирена гудит два раза. Опять идут?
После первого сигнала люди спешат к ближайшим убежищам. Ускоряют свой бег рикши и лимузины. Через двадцать минут, по второму сигналу, полицейские останавливают движение, улицы пустеют, и каждый человек, там, куда успел он добежать, ждет своей участи в лотерее, где выигрыш – жизнь, а проигрыш – смерть. У всех, кто не укрылся в убежище, шансы одинаковы: японцы будут бомбить без разбора. Известно, что военных объектов в городе нет, и главная задача такого рейда – «моральное воздействие».
Население переполненной столицы приближается к миллиону. Очень много в городе детей, школ, очень мало пока еще убежищ. Город беззащитен. Огромная территория не дает возможности жителям быстро уйти за его пределы. Здесь нет также международного сеттльмента, иностранных концессий. Впрочем, будут бомбить, я думаю, и «посторонних», вплоть до посольств.
Вчера утром туман рассеялся, а в полдень завыла сирена. По телефону сообщили, что на город идут двадцать семь тяжелых бомбовозов.
В мертвой тишине люди, неподвижно застыв, прислушиваются.
Больно смотреть на детей. Их целый щебечущий выводок в нашем дворе – маленьких моих друзей, одетых в одинаковые синие халатики. Убежищ поблизости нет. Спрятать детишек некуда. Сбившись в кучу, они прижались к каменной стене и тоже прислушиваются. Они очень хорошо понимают опасность, и в широко раскрытых детских глазах отчаянный страх перед надвигающейся беспощадной смертью.
– Идут!
Сначала отдаленный неуловимый рокот, потом все громче звенящий гул. Вот уже где-то над головой ревут пятьдесят четыре мотора. Их не видно сквозь ослепляющую легкую молочную дымку. А японцы прекрасно видят очертания большого города-полигона.
Как порыв ураганного ветра, пригибающего к земле высокие деревья, вдруг возникает завывающий вихрь: это бомбы несутся к земле. Громовым раскатом первый залп ударил в соседний квартал.
Люди падают на землю, жмутся друг к другу. Снова вихрем бьет в землю второй залп, третий, четвертый…
По невидимым сквозь дымку точкам бьют беспрерывно зенитные орудия. Вдруг они умолкают, и в гудение моторов вплетаются новые ноты. Это мотор истребителя. Звук его, нарастающий до буйного звенящего рева, заглушается густым треском пулеметных очередей.
По-прежнему все скрыто дымкой. Там, высоко, идет воздушный бой. На японцев ударила эскадрилья китайских истребителей.
Воздушный бой удаляется от города. Долго еще сирена не дает отбоя.
По официальным данным, во время этой бомбардировки было убито около четырехсот человек. На южном берегу Янцзы упал сбитый японский бомбовоз. На город было сброшено свыше пятидесяти бомб.
Из-под развалин домов еще сегодня продолжают извлекать изуродованные трупы. Среди убитых много детей.
Газеты сегодня сообщают подробности: одна бомба упала в общественную столовую, переполненную строительными и портовыми рабочими, кули. Этой бомбой было убито сорок человек. Шестьдесят человек погибло в тесном помещении кустарной мастерской, в центре города.
Кроме Чунцина, японские самолеты вчера бомбили города Куйсен, Тунгуань и Наньян, сбросив больше ста бомб.
Вчерашним налетом японцы нанесли первый воздушный удар новой столице Китая.
Сегодня утром было получено сообщение, что на Чунцин идет шестьдесят бомбовозов. Встретив на полпути густую облачность, они повернули обратно.
Китайская зима на исходе. Чунцин встречает вторую военную весну. Уже было несколько знойных дней, и люди изнывали от влажной жары; потом пошли проливные дожди, и город снова в густой пелене туманов, сквозь которые редко показывается расплывчатое белесое пятно солнца.
Чунцин прочно связан со всей страной. Людей, только что приехавших с
