Лестниц было пять.
Она спрыгнула с табурета и позвала Бенигна с Веттием.
Оставалось одно. Отступить в центральный двор, в нем всего два входа. Там, по крайней мере, можно сражаться бок о бок, пока не перебьют. Впрочем, Фабиола понимала, что для нее и для девиц смерть наступит не сразу. Бандиты не упустят случая попользоваться столькими телами. Сцевола явно собрался завершить то, на что покушался годы назад. Вспомнив былое и представив себе ближайшее будущее, девушка содрогнулась, однако велела себе не терять решимости. Кому-то из привратников придется убить ее и девиц перед тем, как их захватят.
Сжав в руке гладиус, Фабиола устремилась в приемный зал.
Вот, оказывается, чем завершатся все ее мечты и надежды.
Полным провалом.
Долгое время за дверью царило молчание.
Охваченный ледяной яростью, Ромул постучал вновь. На этот раз он услышал шаркающие шаги — и вновь все стихло.
— Гемелл! Открывай!
Вновь повисла тишина, однако Ромул не сомневался, что купец стоит по ту сторону двери. Юноша приналег на хрупкие доски, они тут же слегка подались под напором.
— Я ведь могу и силой. Советую не дожидаться, — объявил он. — Считаю до трех. Раз.
— Кто там? — Ворчливый голос явно принадлежал Гемеллу. — Я на этой неделе уже платил за комнату!
— Два. — Ромул по наитию сунул кинжал обратно в ножны.
— Хорошо-хорошо.
Засов отодвинули, скрипнула дверь. В проеме показался Гемелл, поседевший и осунувшийся с тех пор, как Ромул видел его в последний раз. Дряблые щеки обвисли, брюхо изрядно усохло. С плеч свисала драная туника, заляпанная едой и вином, на ногах болтались стоптанные сандалии. Бывший купец скорее походил на бездомного бродягу, живущего среди гробниц на Аппиевой дороге. Однако заносчивость осталась при нем.
— Ты кто? — презрительно бросил он. — Мы знакомы?
Ромул не ответил. Он не мог до конца поверить, что этот вонючий бедняк и есть его бывший владелец.
— Порций Гемелл? — спросил он для надежности.
— Да, — раздраженно ответил тот. — Что надо?
Ромул с трудом удержался от отповеди.
— Нелегко тебя найти. Я думал, ты живешь на Авентине. В большом доме.
— Жил. Когда-то, — хмуро буркнул купец.
Ромул не упустил случая растравить старые раны Гемелла.
— Теперь всего лишился, да?
— Боги от меня отвернулись, — простонал тот, не уловив сарказма. — Что ни затевал — везде неудача. Особенно в последний раз. Хотел разбогатеть как Крез — и лишился последнего…
— Дикие звери, я слыхал, — поддержал его Ромул. — Жаль, что утонули, правда?
Гемелл вздрогнул от неожиданности.
— Откуда ты знаешь?
— Я работал на Гиеро, — сообщил Ромул. — Он умелый бестиарий. Да и человек хороший.
Купец слегка расслабился, однако подозрительности не утратил.
— Гиеро не собирается с меня взыскивать? Скажи ему, у меня ничего нет, совсем ничего! Ростовщики все забрали, даже виллу в Помпеях пришлось продать…
— Рад слышать, — усмехнулся Ромул.
— Что? Ты кто? — выдохнул Гемелл, выказывая первые признаки страха. — Чего ты хочешь?
— Ничего особенного, — жестко усмехнулся Ромул, вытаскивая кинжал.
Гемелл в ужасе попытался захлопнуть дверь — тщетно: Ромул подставил ногу и, не отрывая взгляда от купца, приставил клинок к левой глазнице Гемелла.
— Помнишь меня?
— Нет, — испуганно прошептал купец, отпуская дверь. — Впервые вижу.
— Смотри внимательнее, — посоветовал юноша, двинув острие кинжала еще ближе к глазу Гемелла.
Задыхаясь от страха, купец вгляделся в мускулистую фигуру отставного солдата — черноволосый синеглазый красавец с орлиным носом казался по-прежнему незнакомым. Татуировка на правом плече, выдававшая в нем приверженца Митры, тоже ни о чем не говорила.
— Ты на меня когда-то работал?
— О да, — усмехнулся Ромул. — С рассвета до заката, семь дней в неделю.
Гемелл, сбитый с толку, не нашелся с ответом, и Ромул нетерпеливо указал кинжалом себе в грудь.
— Да смотри же, придурок! Я был твоим рабом! И моя мать тоже, и сестра-близнец!
Купец недоверчиво хмыкнул.
— Ромул?
— Именно, — процедил юноша сквозь сжатые зубы. — Он самый.
Гемелл, побледнев, в ужасе попятился, как от привидения.
— «Когда-нибудь в твою дверь постучат», — пробормотал он.
— Что ты сказал?
Купец словно обезумел.
— «Кто это будет? Возможно, солдат…»
— Так и есть, мерзавец. Бывший гладиатор стал легионером, — прорычал Ромул. Схватив Гемелла за грудки, он вытащил его в проулок и шмякнул спиной о стену. Купец жалобно взвизгнул. — Это для начала, — объявил Ромул, проведя острием клинка по левой щеке купца. Из раны струйкой потекла кровь, Ромул улыбнулся. — Пришло тебе время расплачиваться за долги. Жалкой вонючей жизнью.
— Нет, — всхлипнул Гемелл. — Не убивай…
Ромул, поддев Гемелла за подбородок, заставил того смотреть себе в глаза.
— За то, что ты сделал с Юбой и моей семьей, я порежу тебя в лоскуты, — пообещал он. — Но сначала — выкладывай подробно, что знаешь о матери и Фабиоле.
Гемелл горестно всхлипнул, по лицу покатились слезы, размывая кровь, сочащуюся из кинжальной раны.
— Говори! — рявкнул Ромул. — Что ты сделал с Фабиолой?
— Продал в Лупанарий, — признался купец так обыденно, словно речь шла о продаже вола на рынке.
Ромул в бешенстве приставил кинжал к Гемелловой груди. Купец со стоном закрыл глаза, и Ромул с трудом сдержался, чтобы не воткнуть кинжал прямо в бесчувственное сердце. Терпение, напомнил себе юноша. Купец никуда не денется, пусть расскажет о матери и сестре. Наконец-то есть случай хоть что-то о них узнать.
— Дальше, — велел он купцу.
Гемелл, по-прежнему не открывая глаз, помотал головой.
— Несколько лет назад я слышал, что ее выкупил Децим Брут. Один из приближенных Цезаря. Потом оказалось правда.
Ромул на всякий случай запомнил имя. Может, с Брутом он и видел Фабиолу в Александрии. И хотя юноша уже знал от Тарквиния, что мать умерла, он хотел услышать это от самого Гемелла.
— А Вельвинна? — Он слегка ткнул купца кинжалом. — Смотри в глаза!
Взгляд Гемелла виновато заметался.
— Я продал ее на соляные копи.
— За сколько?
— Не помню, — пожал плечами купец.
Ромул ткнул кинжалом сильнее, Гемелл взвизгнул.
— Двести сестерциев. Или, может, триста.
Ромула обуяла ярость: здоровый раб на невольничьем рынке стоит гораздо дороже! Обрекать Вельвинну на медленную гибель — за сущие гроши?
