Они поселились в гостинице «Днепр» и утром расстались: Тарас оперировал в военном госпитале, штопая солдат, раненых в Донбассе, а Марико отправилась в Лаврскую библиотеку. Добравшись до Лавры, она долго искала 68 корпус, пока ей не показали на арку, по которой она спустилась вниз. Она медленно проходила мимо зданий, от которых веяло древней стариной. На их фоне существование Марико выглядело временем бабочки-однодневки. Бородатый монах в тёмно-серой скуфье и такого же цвета простором подряснике встретил его суровым взглядом и долго рассматривал поданную ему рекомендацию.
— У нас очень редкие экземпляры … — начал монах, с сомнением взглянув на Марико, имея её за изнеженную панночку. Она подала ему удостоверение научного сотрудника Эрмитажа, и, демонстративно вытащив тонкие белые льняные перчатки, сообщила: — Можете не беспокоиться, я более сорока лет занимаюсь стариной.
Монах с сомнением посмотрел на Марико и не поверил – по виду больше тридцати с маленьким хвостиком он ей не давал. Марико не развеяла его сомнения и не стала убеждать монаха в своей компетентности, а сообщила:
— Я исследую тринадцатый, четырнадцатый век и хотела бы просмотреть всё, что у вас есть.
— Это займёт много времени, — сообщил монах, надеясь, что панночка откажется от своей затеи, но Марико твёрдым голосом сказала: — Я буду здесь столько, сколько понадобится.
Монах притащил первую коробку, и Марико с трепетом вытащила первый пергамент, бережно положив его на белый ватман, приготовленный на столе. Видимо, монаху это понравилось, так как он отвернулся и погрузился в книгу, которую он читал. Через некоторое время Марико заметила, что монах пристально смотрит на неё и спросила: — Что?
— Обеденный перерыв, — демонстративно сообщил монах, но Марико его успокоила: — Можете меня закрыть и идти.
Монах целую минуту рассматривал её, как диковинку, а потом покинул, и Марико слышала, как закрылся дверной замок. Она погрузилась в чтение и тут услышала, как дверь снова открылась, и появился монах.
— Вы что-то забыли? — с сочувствием спросила она, а монах снова посмотрел на неё, как на ископаемое и сообщил:
— Вообще-то, обед кончился.
Марико глянула на мобильник и покраснела – час пролетел, как мгновение. Ей пришлось покраснеть ещё больше, так как монах поставил на свободный стол эмалированный судок с гречкой и кружку молока.
— Покушайте, — сказал монах и добавил: — Куда ваш муж смотрит?
— Мой муж замечательный, — не согласилась с монахом Марико, торопливо поглощая гречку, — он сейчас оперирует в военном госпитале.
Видимо, слова Марико, расторгали монаха, так как он впервые улыбнулся на её слова. Монаха звали Тихон, и он оказался не таким суровым, как ей показалось в самом начале. После пары недель совместного существования в библиотеке, Марико не утерпела и рассказала божьему человеку о Рубине Милосердия, о миссии Туманного Кота и только потом пожалела о сказанном. Услышав её рассказ, Тихон посмотрел на неё, как на юродивую, и произнёс:
— Если бы рубин существовал, то о нём, как об артефакте, вспоминала бы церковь.
Чувствуя, что сделала ошибку, Марико отправила симпоту коту и сообщила: «Помоги!» Туманный Кот, кошак драный, припёрся не один, а с Сетом. Появление их вдвоём в пустой библиотеке произвело на Тихона неизгладимое впечатление – неистово перекрестившись, он воскликнул: «Свят! Свят! Свят!» — осеняя крестом кота и Сета, которые, тем не менее, в преисподнюю не провалились. Сет, посчитав, что монах хочет сделать дурное Марико, растянул свою пасть, собираясь проглотить монаха целиком.
— Кот, ты зачем Сета с собой притащил? — спросила Марико. Сет, поняв, что обеда не будет, закрыл свою пасть и угрожающе наблюдал за монахом, оскалив зубы.
— Он сам за мной увязался, — произнёс кот, а Тихон, услышав, что котяра говорит, побелел и собирался свалиться в обморок.
— Не пугайте мне Тихона, — сказала Марико, поддерживая его, что было совсем легко, так Тарас оставил ей сеточку, опасаясь за её жизнь.
— Так это правда? — произнёс Тихон, приходя в себя. Марико кивнула, а монах, рассматривая Сета, спросил:
— Вот таким странным образом выглядят ангелы?
Сет от такой оценки покраснел до ушей, а кот бесцеремонно и безжалостно разрушил возникшую иллюзию:
— Нет, он служил Сатанаилу, но сейчас покинул его ряды!
— Кому же служит сей зверь? — просил Тихон, с опаской косясь на обескураженного Сета.
— Никому, он свободный в своих симпатиях, — сообщила Марико и добавила: — Больше всего он привязан к Лилит.
— К первой женщине? — спросил пораженный Тихон.
Марико кивнула головой, а монах резко подошёл к одному стеллажу с книгами, вытащил оттуда бутылку коньяка и прямо с горла отхлебнул половину. Оглянувшись, он растерянно спросил: — Может, кто-то желает выкушать?
Марико отрицательно помахала головой, а кот не успел ответить, так как Сет подхватил бутылку и вылил её в свою огромную пасть. Через некоторое время Сет спрашивал у Тихона: «Ты меня уважаешь?» — на что монах, резонно отвечал: «С нечистыми не знаюсь, божий закон не велит!» — при этом целовал крест на груди. Вскоре они целовались с Сетом, причём, последний норовил поцеловать Тихона с головой, открывая пасть во всю ширь. В конце концов, Марико выгнала и кота и Сета, который летел в небе, как пьяная обезьяна. Тихон стоял рядом с Марико у окна и махал платочком Сету: — Прощай, птичка!
После того, как «птички» улетели, Марико уложила Тихона в кабинете, подальше от посторонних глаз, а сама продолжила работу, вчитываясь в старославянские тексты и выискивая хоть какой-то намёк на Дюдона Де Компа.
С Тарасом они встречались только ночью, когда оба возвращались в гостиницу и, обнявшись, падали на кровать и моментально засыпали. После той памятной встречи с котом и Сетом, последний зачастил к Тихону, каждый раз прихватывая с собой бутылку коньяка, которую, как думала Марико, он где-то воровал. Тихон и Сет, закрывшись в кабинете, пускались в богословские диспуты, причём Сет свидетельствовал от нечистых, хорошо зная Тьму. Марико не вмешивалась в процесс спаивания монаха, так как никто ей не мешал работать, а Сет, улетая вечером, старался не попадать Марико на глаза.
Однажды она пролистала том и хотела уже закрыть его, как увидела, что обложка странно топорщится. Пустив свои симпоты внутрь, Марико обнаружила, что между кожей и картонкой запихнули пару ненужных листов пергамента, видимо, для поддержания формы обложки. Прочитав пару строк, она сразу обнаружила в них упоминание о Дюдоне де Торне, и её дименсиальное сердце чуть не вырвалось из груди. Не находя выходу своей радости, она подошла к Тихону и чуть не задушила его в объятиях. Тарас, освободившийся раньше времени и пришедший пригласить жену в ресторан, с удивлением созерцал, как жена душит в объятиях чуждого их семье монаха, и захотел задушить его сам, тем более что есть повод. Увидев Тараса, Марико покинула красного, как помидор, монаха и придушила мужа. Тарас сразу понял, почему монах красный, и простил его, так как Марико, с дименсиальной сеточкой, не контролировала силы и эмоций, выдавливая из подходящих мужчин сок.
