парой слов с полковниками Брюнхвальдом и Эберстом, убедился, что всё в порядке. Уже хотел ехать в город спать, ведь в весёлую ночь спал мало, а в прошедшую и вовсе не смыкал глаз. А тут появился капитан Пруфф и сразу к нему.
— Господин генерал, — капитан кланялся, — доброго здравия, доброго здравия. Как хорошо, что вас застал, думал уже, не нанести ли вам визит. А вы тут, значит, и мне у дверей ваших не стоять.
Такая болтливость и вежливость была для артиллериста не характерна.
Обычно он что-то бурчал недовольно, а тут вон как соловьём заливается.
«Может, тоже хочет чин майорский?»
Нет, Пруфф говорит о другом:
— Вчера возвращаюсь домой и встречаю старого приятеля, он тоже по пушкам. Я с ним в осаде сидел. Так он теперь при литейных дворах служит. Говорит, есть хорошее орудие, отличный лаутшланг.
— Лаутшланг? — признаться, Волков не помнил такого орудия. Впрочем, он и не знал всех видов пушек. — А под какое она ядро?
— Под восемнадцать фунтов.
— О! — сразу разочаровался генерал. Это было меньше трети пуда. — Я бы хотел присмотреть картауну.
— Нет, нет, — стал уверять его Пруфф, — вы не спешите отказываться. Лаутшланг — отличная пушка. И в поле будет хороша, так как много легче, чем картауны, и по стенам бить из неё можно. У неё хоть и не тяжкое ядро, но зато длинный ствол, стены бьёт она отлично, и дальность у неё прекрасная. И картечь из неё можно кидать. Я очень хорошо кидал картечь из такой же пушки со стены, по еретикам. С кулевринами её не сравнить. Лаутшланг — серьёзное орудие. Тем более, что стоит она сейчас всего две тысячи четыреста талеров.
— Две тысячи четыреста? — удивляется Волков. — Да я свою картауну подумывал за тысячу продать.
Артиллерист покосился на него с гримасой некоторого презрения, того презрения, которое испытывает настоящий специалист в отношении всяких там любителей, он даже чуть отстранился от генерала и сказал после нравоучительно:
— Слава Создателю, что вы её не продали. Ваша картауна стоит пять тысяч или, вернее, даже пять с половиной тысяч талеров. И не меньше.
— Да? Хорошая новость, — отвечал кавалер. — А за этим лаутшлангом хотите ехать прямо сейчас? Дело не подождёт?
— Именно сейчас. Думаю, что нам сейчас же нужно ехать смотреть орудие, боюсь упустим, уж очень хороша цена.
В длинном закопчённом цеху, что располагался у восточной стены города, было много пушек всех видов и размеров — от затинных пищалей и ручниц до осадных мортир. Но тут было мало света. Поэтому важным покупателям нужное орудие выкатили на чисто выметенный двор.
— Видите, видите, какой лафет, — не унимался Пруфф, которому эта пушка, кажется, очень нравилась. — Лафет лёгок, не в пример тому, на котором лежит картауна. Под картауной всякий мост трещит, а эта везде пройдёт. Картауну тянуть — так к вечеру две шестёрки коней из сил выбиваются, а с этой и две четвёрки управятся.
Пушка была неплоха, ну, на взгляд кавалера, но и ничего особенного он в ней не находил.
Мастер Леопольд Розенфюльд имел окладистую бороду и важный вид. Все его распоряжения выполнялись тут же. О Волкове он, конечно, слыхал и его появлением тут был польщён:
— Большая честь, господин генерал, большая честь, — и Пруффу кивнул: — Здравствуйте, капитан. Пришли взглянуть на лаутшланг, господа?
— Да, — отвечал капитан. И продолжал уже спокойнее, тоном, который не выдавал его заинтересованности: — Пушка неплоха на вид. А не были ли у неё отломлены цапфы? Не выгорело ли запальное отверстие?
— Я, господа, гнусный товар не продаю! Цеховой устав не велит, — важно и с пафосом отвечал мастер Розенфюльд. — Цапфы не приварены, трещин ни в стволе, ни в запале нет. Пушка почти новая. Стреляли из неё мало. Можете сами во всём убедиться.
— А отчего же такая хорошая цена у неё? — спросил Волков, хотя, честно говоря, сам не знал, так ли она хороша, как говорит ему Пруфф.
— Я её не делал. Эту пушку мне продали задёшево бывшие хозяева. Потому и продаю недорого, мне с неё и так прибыток будет.
— Извините, мастер, — сказал Пруфф и, взяв кавалера за локоть, отвёл его на пару шагов. И заговорил мягко и убедительно. — Надо эту пушку брать. В бою будет большой подмогой, а коли нужда в ней отпадёт, так мы её продадим с выгодой.
Никогда Пруфф не был таким. Был он в своей настойчивости обычно вспыльчив, говорил с жаром и с быстрым раздражением, а тут ворковал, как голубица. Уговаривал так, словно не это был не старый его знакомец-артиллерист, а какой-то иной человек. И так как кавалер в своей солдатской жизни повидал в войнах всякого, вспомнил свою службу в кавалерии и смекнул, что капитан и мастер в сговоре. Могло быть так, что Пруфф просто хочет погреть ручки на этой покупке? Да, так могло статься. Почему же такому не быть, когда капитан так за сделку ратовал? Волков на пару мгновений задумался.
Может, когда-то такая мысль, одно лишь подозрение на подобное дело сразу оттолкнуло бы Волкова от сделки, но сейчас всё было иначе. Пруфф ему был очень нужен. А то, что мастер за купленную пушку даст артиллеристу мзду… Чёрт с ними, с деньгами. Люди ценнее денег.
— А точно, что пушка эта хороша? — спросил генерал. — Я не хочу покупать вещь лишь потому, что она дёшева. Мне надо, чтобы она картечью сносила горцев. Сносила целыми рядами.
— Клянусь вам, генерал, что большой толк от неё будет, — стал клясться капитан артиллерии и этим ещё больше убедил генерала в личной заинтересованности. — Не как картауна, конечно, с той мало что сравнится, но тоже будет хороша, а вот бить будет дальше и прицельнее, чем картауна. И много крепче, чем кулеврины.
— Хорошо, — согласился Волков. «Пусть порадуется старик». — Но выторгуйте у него хоть сотню монет.
— Сотню? — чуть растерянно спросил Пруфф.
— Ну, не сотню, так сколько сможете.
— Хорошо, — согласился артиллерист. — Попробую.
Пушку купили. Уговорились на две тысячи триста шестьдесят монет, на том и ударили по рукам. Счастливый капитан Пруфф побежал покупать лошадей, две упряжки по четыре штуки, и нанимать новых людей для орудия. А Волков поехал домой за деньгами и чтобы выспаться.
А ехал он через весь город, и как раз через главную площадь, и по пути заскочил к штатгальтеру получить свои деньги по старому уже имперскому векселю. Штатгальтер не соврал, деньги он получил сразу, и пяти минут не прождав. Да, хорошо, когда о тебе знает император. Всё-таки прав,
