раз Чжу видела, как вот эти самые головные повязки развевались над полем боя! Яркие вспышки в гуще битвы.
— Зачем таскать за собой тела горожан, если есть способ попроще? — Чжу не была уверена, что сама не способна на подобное. — Он убивал своих собственных солдат.
Сюй Да побелел. Ему не раз доводилось посылать людей на смерть, но даже Чжу понимала, что совсем другое дело — обречь их на скитания после смерти.
Она продолжала:
— Он знает, что я вижу заслон. Хочет, чтобы мы повернули и вышли в озеро через основное русло, чтобы его флот встретил нас в лобовую.
Сюй Да ответил выразительным взглядом.
— Знаю. Он хочет, чтобы я это сделала, — сказала Чжу. Ее решимость напоминала сжатый кулак. Оюан потерял веру в нее, предал, покинул. Но, сам того не зная, оставил ей на прощание то, что приведет к победе, если Чжу хватит сил. — А я не сделаю. Мы пойдем сквозь них.
* * *
— Насквозь?! Если у нас в живых останется лишь каждый десятый, какие будут потом шансы на победу?
— Каждый десятый — это когда девятеро полегло. Однако есть люди, которых убить нельзя…
Сюй Да озадаченно воззрился на нее, и Чжу пояснила:
— Тех, кто уже умер.
Оюан не только доказал ей, что утопленников можно вернуть к жизни, но и научил этому. Можно притопить воинов так, чтобы они были мертвы на момент пересечения заслона, а на той стороне — вернуть их к жизни. А если удастся провести флот в озеро, Чэнь будет застигнут врасплох.
Чжу добавила:
— Нам нужен какой-то костяк экипажа на борту, чтобы вести корабль, а потом откачивать остальных. Я вижу призраки, значит, буду сопровождать каждую команду и проведу их между призраками так, чтобы потерь было как можно меньше.
Сюй Да побелел сильней обычного. В последнее время он часто выглядел бледно. Устал, как и остальные. В иные дни сама Чжу чувствовала себя выжатым лимоном. Но они молоды. После победы вся жизнь впереди.
— Младший брат, — наконец произнес Сюй Да. — Я пойду за тобой куда угодно, ты это знаешь. Но утопиться… Твои воины — обычные люди. Они от таких перспектив будут в ужасе, и не зря. Я тонул и знаю, это равносильно смерти, — он вцепился в поручни, глядя на невидимый заслон. — Это и есть смерть!
— Но не насовсем же! — возмутилась Чжу. — Да, страшно и больно. А когда ты ведешь их на битву, разве не страшно и не больно? Иначе им светит безнадежный бой. Пусть спасибо скажут, что есть выбор получше.
Сюй Да передернуло. Видимо, ему живо вспомнилось, на что похож «выбор получше». Но сказал он только:
— Если ты не сомневаешься, тогда я помогу, чем смогу.
Он шагнул на палубу со словами:
— Объяснять им будешь ты.
Чжу объяснила. И поднялся ропот. Она спокойно сказала:
— Понимаю, вам страшно. Вы не верите, что такое возможно. Но это так! Смотрите.
Сюй Да, сложив руки за спиной, являл толпе образец командирского спокойствия. На палубу вынесли ведро с водой. Чжу подумала, что только ей заметен его ужас под безмятежной маской. Ему, наверное, было даже страшней, чем воинам. Они этот кошмар представляли, а он — помнил. Но пошел на риск снова, добровольно, ради нее. Она подумала, не отменить ли демонстрацию. Поберечь Сюй Да. Однако подход правильный, и, значит, отступать нельзя. Армия, которая пойдет навстречу страху и боли по собственной воле, доверившись командиру, куда лучше армии, которую силком пригнали на поле боя.
— Сделай все правильно, младший брат. Ты, конечно, не так хорош собой, как тот евнух, но мне выбирать не приходится, — вполголоса сказал ей Сюй Да так, чтобы другие не услышали. Он слабо улыбнулся Чжу, и она вспомнила его слова, сказанные давным-давно, в Цзинине, перед сражением с Оюаном: «Я прожил десять тысяч лет, прежде чем воплотился здесь, рядом с тобой. Верь мне — я сильный».
Чжу подавила сомнения. Если он стал сильным ради нее, значит, и она будет сильной. Позволит ему рискнуть.
Он встал на колени со словами:
— Генерал следует приказам Сияющего Короля до самой смерти!
Никому не пришлось держать голову Сюй Да под водой. По толпе воинов прошел шепот благоговейного ужаса — они понимали, сколько воли и храбрости требуется, чтобы сознательно, против всех природных инстинктов, вдохнуть воду. Легкие Чжу словно сжались. Как будто это она дышит водой вместо воздуха. Это равносильно смерти. Топиться мучительно, Чжу не сомневалась. Но хотя бы недолго.
Их спектакль захватил воинов. Теперь ее очередь. Она четко сознавала: стоит промедлить секунду, и всему конец. Чжу холодно сказала Юйчуню, который, несмотря на приказ, не смог изобразить невозмутимое лицо:
— Вытаскивай его.
Ей было невыносимо видеть Сюй Да мертвым. Но ведь тогда он не умер, яростно подумала она. И сейчас не умрет.
Чжу прижалась губами к губам Сюй Да и вдохнула в него свою ци. Мысленно она видела, как сливаются потоки энергий. Подходящая метафора их братства. Не кровь у них была общая, а жизнь. Чжу чувствовала, что он жив, хотя лицо его было синеватым и ледяным. Дух Сюй Да плавал у самой поверхности, тянул к ней руку издалека. Но, к беспокойству, а затем и ужасу Чжу, Сюй Да не приходил в себя. От усталости у нее заныли легкие. Сколько времени понадобилось Оюану, чтобы вернуть Сюй Да к жизни? Ведь меньше же. Губы друга потеплели, но у Чжу возникло ужасное подозрение, что это тепло ее собственного тела. Его ци бледнела, ускользала. Все смотрят, а у Чжу ничего не выходит! Она вдувала ему в легкие воздух, пока голова не закружилась. Мысль осталась ровно одна: У меня получится, потому что должно, потому что я никогда не проиграю.
Потом он слегка шевельнулся под ее руками и губами, еле заметно. Это дух вернулся в тело, энергия слилась с плотью. Чжу догадалась зажечь Мандат, как только Сюй Да сделал первый вдох и вернулся к жизни. Голоса воинов, окруживших их, слились в ликующий рев: они наблюдали чудо.
Сюй Да отчаянно закашлялся, свернувшись клубком на палубе. Она хотела дать ему отдышаться, но надо было продолжать спектакль: Смотрите, он цел. Все взгляды были прикованы к ним. Чжу не могла взять на себя его боль и страх. Она сделала то, что было в ее силах: помогла Сюй Да встать на ноги. Дрожа, он навалился на нее всем весом. Для недавнего утопленника он был на удивление… сухой.
Сюй Да знал, что от него требуется.
