растёт царевна-блудница, хотя сам он – настоящий святоша. Великая княжна Мария Николаевна в столь юном возрасте так красива, что к ней, несовершеннолетней, сваталось множество знатных кавалеров, не считая, сколько пытались добиться её внимания без брака (то, конечно, было очередной газетной «уткой»)…».
Настя, которую быстро прозвали «Швыбз» за непоседливость, росла самой весёлой и смешливой девочкой, любила сладости, безобидно пошалить, обладала бесподобным даром комедийной актрисы, и без тени гордости демонстрировала семье этот талант…
Центром семьи был Алексей, спокойный, иконописно-красивый мальчик с пронзительным взглядом. Он рано понял, что жизнь его висит на волоске, но это не удручало его, а только ещё больше приближало к православию. Как настоящий ребёнок, юный цесаревич тянулся из всех сил за сёстрами, но, бывало, он подходил к родителям и начинал расспрашивать о Господе, о Царствии Небесном, рае…
– Сынок, почему тебя это волнует? – спрашивал заботливо Николай.
– Ну, знаешь, папочка, врач в прошлый раз сказал, что я могу погибнуть, поэтому я просто хочу знать, что меня ждёт там, у Господа… – отвечал Алексей с нежным выражением лица…
Мария Фёдоровна всей душой любила внучат, её радовало, что в семье Николая и Александры царит такое взаимопонимание и любовь, что княжны и Алексей так набожны, но её сильно беспокоило положение в стране, которое медленно ухудшалось: появлялись бунтовщики, партии недовольных, то «эсеры», то «большевики», то «кадеты»…
Мария Фёдоровна не очень разбиралась в учениях этих многочисленных партий, да и не хотела этого, она думала, как помочь Николаю в такой ситуации, и вдруг ей на глаза попалась газета с положительными отзывами о неком губернаторе Петре Аркадьевиче Столыпине. Недолго думая, вдовствующая императрица показала статью сыну и посоветовала:
– Ники, пообщайся с ним, вдруг это тот человек, который тебе нужен в правительстве, который поможет…
Скоро Николай сидел в кабинете с Петром Аркадьевичем и вёл серьёзную беседу о преобразованиях в России, Столыпин предлагал один проект за другим: правительственная, аграрная реформы…
Николай тут же ловко вникал во все проекты, корректировал их, за государственными делами прошло часа четыре…
– Ваше величество, я право, не ожидал, что вы столь умный, образованный, добрый, совершенно не гордый человек, мне это так… удивительно. Я бы хотел, чтобы мы стали друзьями… – неожиданно, но искренно изрёк Столыпин.
– Тогда к чему эти официальные обращения, когда мы не на государственном совещании, а в обществе наших семей? Давайте на ты, раз мы друзья. Николай, в кругу семьи – Ники… – ответил с приветливой улыбкой Николай.
– Ники? Как красиво звучит, и тебе очень подходит: Ники означает победа, а в твоих глазах и осанке видно, что ты – истинный русский царь из династии Романовых, настоящий победитель! – воскликнул Столыпин.
– Победитель? Мне этого никто не говорил, наоборот, все стараются пририсовать мне нимб мученика, пророча, что я погублю и себя, и Россию… – удивлённо ответил Николай.
– Да что за глупость, право, Ники! Ты рождён и воспитан, чтобы стать великим царём, а я тебе подскажу по экономической части! Кто научил тебя такой глупости? Газетчики, министры и твои братья, которым я шеи бы на твоём месте свернул? Да они завидуют тебе, потому что до тебя им, как до звезды!– воскликнул Столыпин.
– Спасибо, Пётр, за такие слова… – скромно промолвил Николай, а потом спросил – Ты куришь? Тогда пошли в сад с папиросами, а то моя душка Аликс изворчится, если увидит…
Так начался целый ряд важных полезных реформ, которые возвысят Россию и дружба Николая и Петра Столыпина…
Общество только зубами скрежетало и перешёптывалось:
– Столыпин делает в правительстве, что хочет! Николай ему полностью доверяет! Возмутительно!
Глава «Гибель Столыпина и первая мировая война»
… Шло время, и Николай стал возмужавшим зрелым мужчиной, настоящим императором, отличавшимся мудростью, набожностью и милосердием, Столыпин помогал ему в государственных делах, став главой правительства, дружба оказалась на редкость крепкой, они доверяли друг другу все секреты, и у друзей-соратников никогда не возникало споров о политике, мнения их совпадали. Лишь однажды Николай не согласился со Столыпиным…
…Пётр Аркадьевич зашёл в тот день в кабинет Николая и начал разговор:
– Слушай, Ники, тут дело есть одно важное: я считаю, что развелось слишком много бунтовщиков и незаконных партий, которые больше напоминают группы террористов, нужно ввести военный трибунал, чтобы расстреливать быстро и без лишних хлопот таких опасных людей, я уже приказ напечатал на машинке, нужна лишь твоя подпись…
Николай посмотрел на друга с недовольством в голубых очах-озёрах и ответил:
– Нет, Пётр, друг, прости, но это я подписывать не буду! Я – православный человек, а ты мне предлагаешь расстреливать людей, пусть они и виновны, без суда, то есть, не дав им шанса оправдаться! Это не по-христиански, это – бесчеловечно. И зачем под расстрел?! Есть куда более гуманные наказания: ссылка, арест…
– Так, Ники, – сердито протянул Столыпин – мы все – православные христиане, но иногда тебе нужно снимать нимб, и сменять его на корону! Ты – величайший царь из династии Романовых, ты – мощнее прежних императоров, я, как твой друг, хочу, наконец-то увидеть, как ты проявишь характер и дашь хорошую трёпку тем негодяям, которые всю жизнь пользуются твоей святой добротой! Пойми, ты сейчас играешь с огнём: сам рискуешь примерить «терновый венец» и своей семье обеспечить такую участь!
– Пётр, друг, прекрати, это – полная чушь, и Россия – тоже моя семья. Я с радостью подпишу любые другие твои проекты и законы, но только не этот, так что сворачивай эту песню, перемотай пластинку на что-то более полезное… – спокойно изрёк Николай.
Пётр Аркадьевич тяжело вздохнул и ответил:
– Ладно, Ники, друг, я понял твою позицию, будем думать дальше, но я тебя, если что, предупреждал…
– Пётр, друг, прости, но я, как царь и христианин, не могу допустить такой жестокости… – пояснил Николай.
– Да я не осуждаю, я понимаю тебя, Ники, друг, только я же за тебя беспокоюсь: всё благополучно, пока мы вместе решаем все проблемы, но, если кто-то из нас двоих погибнет, я не представляю, что будет… – закончил минорно Столыпин и пошёл заниматься другими проектами…
Тем временем Александра Фёдоровна, которая стала красивой зрелой женщиной, статной императрицей, которая любила супруга и своих детей с прежней силой и нежностью, занималась активно благотворительностью и учила этому дочерей. Девочки тоже выросли в девушек, которыми восхищалась вся страна, особенно Марией Николаевной. В тот день четырёх княжон должны были сфотографировать для важной газеты, и мама с бабушкой, Марией Фёдоровной, которая с годами поседела и обрела морщины, но держалась с прежней величественностью, готовили девушек. Они посмотрели на княжон и остались довольны: ясноглазые красавицы в белых платьях с золотой тесьмой смотрелись, как настоящие жемчужины российской короны.
– А я не люблю фотографироваться, нельзя
