Алексей Войтешик - Свод (СИ)

В непростой жизненной науке с учителями было хуже. К примеру, до сих пор в жизни Якуба не нашлось того человека, который мог бы ему детально объяснить, сложную науку отношений между мужчиной и женщиной. Нет, ему, конечно, же доводилось иметь некий плотский опыт, но! Как можно назвать отношениями то, что продаётся за мелкую английскую монету?

Ох, эти высокие мысли, высокие чувства. Так ли они высоки, когда своим глазами видишь, как высокородная дама не таясь, тешит беса в объятьях Свода? Как видно чёрной душе этого проходимца всё нипочём. Ведь скольких людей Хмызы на тот свет отправил, беднягу Никаляуса жизни лишил. Мало ему этого, так он ещё, как хлебный ломоть на стол своего самодовольства уложил высокородную женщину, а сверху всё это приправил простолюдинкой. И где здесь божья правда? И к чему тогда люди придумали поговорку: «труднее всего стрясти яблоко с высокой ветки». Как бы ни так. Есть, оказывается, люди, которым те самые яблоки сами падают в руки …и с высоких веток, и с низких.

Можно, конечно же, допустить, что и в этом тоже имеется божий промысел. Пусть чувства панны чисты, но! Почему тогда господь разрешает касаться их, чистых и светлых …этому похабному плуту? Раз допускает сие безгрешный бог, знать не так уж и чисты чувства и помыслы панны.

Как тут не вспомнить слова покойной бабушки: «Вот внук, подрастёшь, захочешь жениться. Тогда первым делом нужно смотреть кто у твоей избранницы родители. Какое дерево, такой и клин. Какой отец — такой и сын. Какая липа, такая и почка. Какая мать — такая и дочка». «М-да, — продолжал изводить себя Якуб, — хорошую же я себе обрисовываю перспективу».

Стало смеркаться. Свод, так и не дождавшись Якуба, отправился спать. Погода располагала к тому. Поганая морось, сыплющаяся, словно мука с тяжёлого, низкого неба и ветер, воющий в голых ветвях, навевали тоску на его начинающее заплывать жиром сердце. Немало забавляющая его в последнее время сладкая патока лени так сжимала его мятежную душу, что, отходя ко сну, мистер Шеллоу Райдер с трудом нащупал в себе зарастающие плющом забытья следы былого «Ласт Пранка».

Лёжа в постели, он слышал, как приехал Война. Зная характер Якуба, Ричи в тайне надеялся, что тот придёт, и выскажет ему всё, что накипело в молодом и горячем сердце за этот день. Но, увы. Якуб так и не появился...

Свод уже засыпал, когда вдруг предательски скрипнула тяжёлая створка его двери. Миг и он, продолжая притворяться спящим, рассмотрел в мечущихся тенях полумрака чей-то силуэт.

За окном безумствовал ветер, яростно расстреливая бесконечные заряды ледяной шрапнели в неприступные каменные стены замка, маскируя тем самым шорох одежды незнакомца.

Тот ступал беззвучно и осторожно до тех пор, пока в его грудь не кольнуло холодное железо оружия:

— Avast, friend[155], — спокойно и тихо произнёс Свод, легонько толкая вперёд острый кончик сабли. — Астанависья, — опомнившись, добавил он, — ты идёт, я тьебья убю…

Упёршаяся в мягкую плоть сабля мелко затряслась.

— Гэта я, — дрогнувшим голосом прошептала Михалина, — ні забівай мяне[156]...

 Утром, измученный долгими переживаниями Война был удивлён, встретив за завтраком бодрого и полного сил Свода. Осенняя мокрядь[157] менее чем за сутки превратила землю в непроходимое болото. Почва была уже не в силах впитывать влагу, а холодные дождевые капли, находя всё меньше твёрдых земляных островков, жёстко били в мутные, сморщенные ветром зеркала луж.

Война сегодня намеревался съездить в Патковицы. Во-первых, о том было заранее договорено с Сусанной, а во-вторых, тяжёлые вчерашние рассуждения измучили его настолько, что молодой человек просто решил пустить их на самотёк. «Пусть всё будет так, как будет», — рассуждал он, поднимаясь из-за обеденного стола и бросая озабоченный взгляд во двор.

— Вы куда-то собрались? — невзначай поинтересовался Свод, имеющий сегодня в довесок к лёгкому, беззаботному настроению ещё и совсем недурной аппетит.

Война воззрился на гору костей, сгрудившуюся перед носом пирата, уплетавшего за обе щеки жирную гусятину, и улыбнулся:

— Вы в неплохой форме, Ричи, раз, который день, не получая должной нагрузки, так охочи к еде…

— Якуб, — шумно сглотнув и облизываясь, ответил пират, — вы не ответили на мой вопрос.

— Да, Ричмонд, собрался. Хотел, было съездить в Патковицы, обещал панне Сусанне, да вот погода. Думаю, придётся подождать.

— Что вы, — возразил Свод, — Патковским нелегко там приходится вдвоём. Наверное, вам всё же придётся их проведать, к тому же, негоже знатному человеку нарушать слово, данное миссис …

            Война опешил. Это прозвучало так, будто Ричи его попросту выпроваживал.

— А вы, — язвительно заметил Якуб, — разве не имеете желания оказать посильную помощь панне Ядвиге Патковской? Мне кажется, она очень на неё надеется…

— Кто знает, на что она надеется? — неохотно ответил Ричи, понимая, что начинается отложенный накануне неприятный разговор. — Эти вдовы так мнительны…

            — О, — подтвердил Война, — это правда. Скажу больше, они становятся мнительными ещё до того, как стали вдовами. А вся штука в том, что есть на белом свете люди, которые, исходя из своей чёрной сути, стараются испачкать как можно больше безвинных душ, дабы хоть немного разбавить чернила своей собственной, беспросветно чёрной.

Как вы там говорите: «эти вдовы…»? Да, мне их жаль. Они, несчастные, словно лесные звери перед охотой, прикормлены щегольской бравадой и показным обаянием бездушных гуляк. Обессиленные холодами одиночества, они уже согласны и на смерть, лишь бы ещё немного лизнуть сладкого пойла у коварной кормушки бездумных повес. Нет ничего хуже, Свод, чем вначале приманить, а после: ни стрелять, ни кормить. Даже лесной, осторожный зверь после подобного станет бездумно, позабыв обо всём на свете ходить за вами и приставать, словно назойливая муха. А вы от этого ещё и легкомысленно отмахиваетесь, а после ещё имеете наглость говорить мне о слове, данном миссис и которое я непременно должен сдержать? Не вам меня этому учить, безбожник. Права Климиха, называя вас чёрным человеком…

— Ваша Климиха — ведьма. — Спокойно заявил сытый пират и громко отрыгнул. — По ней плачет костёр инквизиции…

— Не больше, чем по вам, Свод. — Парировал Война. — По крайней мере, она помогает людям, кстати, в том числе и вам. А что касается инквизиции, то, опять же, не вам о ней говорить. Одного понять не могу, в чём моя-то вина перед богом? Ведь уже в который раз я попадаю в странное, затруднительное положение и всё только из-за вас, мистер Ричмонд.