как надо…
Я выключил наружный свет и спустился на подножку. Взошла луна, стало немного светлее. Впереди отчетливо виднелись огни, раскинувшиеся по холму. Это была Узловая.
Я поднялся в кабину. Люся возилась со своей сумкой.
— Собираешь вещи? — спросил я — Брось, только помешает.
— Что ты! — ужаснулась Люся. — У меня все здесь!
Люся кончила колдовать над сумкой.
— Я готова!
Огни на холме приближались. Их стало больше… Скоро должен начаться подъем.
В домах зажглись огни. Недовольные люди подымались на стук с постелей. Еще не стряхнув сон, они выслушивали короткие тревожные слова. Люди невольно подымали головы и смотрели туда, где над их домами шла крутая эстакада железнодорожного пути.
Потом они возвращались домой, будили детей и выходили вновь, уже одетые, с наспех собранными вещами в руках.
Люди уходили в сторону от железной дороги. Плакали разбуженные дети, коротко перебрасывались словами взрослые.
— Георгий, ты сошел с ума!
— Ошибаешься. Никогда в жизни я еще не был так разумен.
— Это бред!
— Это расчет. Понимаешь, я выхожу навстречу на легком тепловозе. Жду их у начала подъема.
— Они сомнут тебя!
— Зачем сомнут? Я тоже буду подыматься вверх. Почти с их скоростью. Понимаешь? Почти! Они нагонят меня. Я приму их на свой хвост.
— И сцепка сбросит тебя вниз.
— Никогда. Я смягчу удар.
— Ну хорошо, а потом?
— Потом переберусь на первый тепловоз. Любой ценой! Хоть прыгну с крыши.
— Ты погибнешь, Георгий!
— А погибнет мальчик? Погибнут люди? Тогда что, а?
— Пора! — сказал я и раскрыл дверь.
Все было почти так, как я представлял себе. Внизу под насыпью стояли белые дома. В окнах горели огни, фары автомашин освещали темные улицы.
Люся шагнула вперед. Красно-синяя сумка была зажата в руке. Сцепка шла вверх по подъему. Скорость сейчас казалась не такой большой.
— Скорей! — сказал я.
Люся остановилась в дверях.
— А ты?
— Я за тобой!
Люся медлила.
— Ты сразу?
— Да, да! Быстрей!
Я нервничал. Состав подымался все выше, а мне надо было еще пройти в машинное отделение первой секции, подняться на крышу…
Люся спустилась по ступенькам.
— Давай! — подбодрил я.
Она снова остановилась.
— Ты что?
Она молчала Ее огромные глаза в упор смотрели на меня, как будто спрашивая о чем-то.
— Прыгай! — закричал я.
Люся отвернулась. Сжалась на ступеньке.
— Ну!
Я легонько подтолкнул ее в плечо. Люся вдруг выпрямилась и легко поднялась в кабину.
— Что с тобой?
— Я не буду прыгать.
— Почему?
— Я боюсь.
— Прыгай! — заорал я. — Прыгай! Слышишь?! Сейчас же!
— Я не буду прыгать, — негромко сказала Люся. — Я боюсь.
— Врешь!
— Пусть. Но я все равно не прыгну.
— Почему?
— Ты что-то задумал.
— Ничего я не задумал!
— Не кричи. Я же вижу. И я никуда не уйду.
Я чувствовал ее дыхание, видел ее глаза. Я понял: она не уйдет. Ни за что.
— Хорошо! — сказал я — Оставайся!.. Только дай слово!
Она кивнула.
— Если увидишь… Поймешь, что плохо… Понимаешь? Совсем плохо!.. Тогда прыгай! Сразу. Не жди меня… Слышишь?
Люся еще раз кивнула. Вот сейчас, пожалуй, она смотрела на меня как-то по-особенному.
Опираясь на выступы затихшей машины, я поднялся к люку.
Локомотив бросало из стороны в сторону. Я не влез на крышу, а вполз и распластался на ней, раскинув руки. При одной мысли, что надо встать на этой покатой металлической поверхности, нехорошо замирало сердце. Но я должен был встать. И не только встать, но и пробежать по крыше и прыгнуть на следующую.
Я поднялся на колени. В лицо ударил ураганный ветер. Я заставил себя встать во весь рост. Ветер просто валил с ног. Сердце стучало, как хороший двигатель. Я сделал шаг вперед. Второй… Третий… Крыша следующего тепловоза была недалеко. Всего метрах в двух. Я посмотрел вниз и зажмурился. Темный провал показался шириной с Черное море. Даже закружилась голова. Сквозь грохот поезда послышалась сирена не то пожарной машины, не то «Скорой помощи».
Я открыл глаза. Смотреть вниз больше не рисковал. Я отступил назад к самому краю секции. Просчитал до пяти, бросился вперед…
И не смог прыгнуть. Не хватило духа.
Снова отошел назад и, не раздумывая, разбежался. Оттолкнулся ногой, наверное, раньше, чем надо, но прыгнул!..
Я больно ударился коленями о крышу впереди идущего тепловоза и упал ничком. Я лежал, прижавшись щекой к металлу и чувствовал, как крыша содрогается под ударами работающего внутри двигателя.
У меня не было сил встать. Я пополз вперед и добрался до ближайшего люка. Спустился вниз и бросился назад в кабину секции.
В кабине дернул знакомую кнопку. Когда я торопливо пробирался по машинному отделению обратно, двигатель уже затихал. Потом выключил двигатель в первой секции. Уже половина дизелей не работала. Но сцепка по-прежнему шла вперед.
Через открытый люк снова поднялся на крышу. Теперь я оказался как раз посредине состава. Два тепловоза были сзади и два впереди.
Состав шел уже по городу. Внизу справа и слева виднелись дома. Надо было спешить.
Я отметил место толчка. Теперь я знал, что надо сделать пять шагов. Отошел назад, разбежался и прыгнул. На этот раз с первого раза.
Мне даже удалось удержаться на ногах. В конце концов тепловозы разделяли всего каких-нибудь два метра.
Спускаясь, я подумал, что, наверное, оба двигателя тепловоза соединены и их можно выключить сразу из первой кабины. Я мог бы сэкономить минуты.
Я прошел в первую секцию второго тепловоза и нажал кнопку «Запуск второй секции». Тут же погасла зеленая лампочка на щите, та — теперь я это знал, — что сообщала о работе второго двигателя. Потом я дернул кнопку справа — стук дизеля за стеной кабины тоже смолк. Значит, я выключил оба!
Окрыленный, я бросился назад, к люку, ведущему на крышу. Мне осталось сделать всего один прыжок, чтобы добраться до первого тепловоза и остановить этот проклятый состав!
Я быстро поднялся на крышу. Уверенно выпрямился. В лицо ударил яркий свет прожектора. Он был впереди, на одной линии с нами. Я с ужасом подумал, что какой-то поезд идет навстречу. Я закричал, замахал руками. Но если поезд шел навстречу, ничто уже не могло предупредить несчастье. Прошло несколько томительных секунд. Прожектор по-прежнему бил в глаза, но ничего не случилось.
Тут я понял: поезд шел не навстречу. Наоборот, мы догоняли его. Мы шли по одному
