«Неужели она мертва? Неужели все кончено? — сбрасывая с себя обездвиженное тело огромного паука и вставая с каменного пола, подумал Бран. Голос Сиенны более не резал слух, пауки замерли на одном месте, подобно статуям, а мрачная мраморная зала вновь погрузилась в некое подобие сна.
Юноша поднял голову, стараясь отыскать на одной из темных пещерных стен Нису, и через пару секунд заметил, как девочка, высвободив руку из крепкой паучьей сети, с силой тянется ею к Брану. Паук, пленивший ее, подобно своим собратьям, перестал шевелиться и подавать признаки жизни, замерев на месте, словно каменное изваяние.
— Ниса… Не двигайся! — отбросив острый клинок в сторону и приложив обе ладони к губам, выкрикнул Бран. — Сейчас я попытаюсь тебя освободить, — юноша спешно направился к одной из массивных шершавых колон, желая поскорее помочь подруге спуститься на пол, высвободив ее из капкана, и выбраться из этой пещеры. Но как только он приблизился к колонне, за спиной послышались раздирающие душу стоны, а затем истерический крик.
— Ты убил моего любимого арахнида! — эхом пролетел над Браном голос Королевы Сиенны, казалось, готовой взорваться на месте от собственного гнева. — Не прощу! Не прощу! Не прощу!
Десятки, сотни, тысячи пауков, до этого замерших на месте, рассыпались на еще более мелких паучков и с бешеной скоростью побежали в сторону Брана. Они собирались воедино и разрывались на части снова буквально на ходу, подобно морским волнам, бушующим во время шторма. Юноша опешил и в страхе стал быстро взбираться по колонне, совершенно забыв про кинжал Тайзети, оставленный им на каменном полу.
— Теперь я точно не дам тебе сбежать! Я не совершу эту ошибку дважды! — припоминая туманный сон, кричала Сиенна.
Крохотные паучки, вновь рассыпавшись на отдельные части, стали забираться по высокому столбу, без трудностей преодолевая шероховатости и мерно надвигаясь на едва переводившего дыхание юношу.
«Неужели сатир соврал? Или Сиенна говорит правду и никакого сатира никогда не существовало?» — думал Бран, глядя на то, как скоро насекомые преодолевают расстояние, залезают под его одежду и словно бы пытаются поглотить его целиком. Он старался отбиваться от них, но все было напрасно. Пауков было слишком много, а он один — беспомощный, безоружный, обеими руками держащийся за мраморный столб, оставивший единственный способ защиты на холодном полу.
Постепенно привыкая к боли от укусов, в замешательстве от накрывшего его страха Бран всерьез размышлял над тем, был ли смысл во всем пережитом в Салфуре? Был ли смысл в их приключениях? В их неудачах и незаслуженных смертях? Думал над тем, что станет с Нисой, когда пауки полностью съедят его тело, оставив лишь кости рядом с теми, что уже лежали прямо у подножия устрашающего взор трона. Думал о мифическом существе, именующем себя Одвалом. Была ли хоть одна причина дожить до этого дня? Ответ витал где-то рядом. Подобно паукам, заползал под кожу, доводя Брана до изнеможения, но его не удавалось поймать. Совершенно эгоистично было бы думать, что каждая ситуация, каждый прожитый ими час в запретном лесу был ступенькой к самопознанию, шагом навстречу определению своего я. Но именно так Бран и думал. В его голове прочно укрепилась мысль о том, что даже утрата близких ему людей не были напрасной. Каждая потеря сопровождалась выбором, решением, которое и привело их сюда. Неужели, пережив все это, переборов всю боль и отчаяние, Бран мог так просто сдаться, даже не достигнув цели?
Прервав размышления, Бран сосредоточенно оглядел полчища насекомых, копошащихся над и под его порванной в клочья одеждой. Что-то должно было явственно выбиться из общей картины, за что-то должен был зацепиться глаз. Претерпевая боль, Бран продолжал следить за происходящим вокруг, продолжал направлять оставшиеся силы на поиск чего-то неизвестного, того, что должно было спасти ему жизнь. И нашел. Среди кучкующихся, старательно впивающихся в его кожу пауков Бран смог разглядеть существо, довольно сильно отличающееся от остальных. Настолько сильно, что это даже немного позабавило юношу. Все пауки были совершенно разными — яркими, цветастыми, заставляющими глаза щуриться при их виде, а разум — удивляться их необыкновенности. Все они двигались в одном ритме, совершали одинаковые механичные движения и руководствовались одной целью, что явно влияло и на их общее поведение. Но один из них был абсолютно особенным. Таким же особенным, как и сам Бран — абсолютно непримечательным среди ярких энергичных паучков. В то же время этот паучок был необыкновенным, уникальным и исключительным — маленьким, прозрачным, с тонкими, подобно серебристой паутине, лапками и водянисто-серыми глазками. Несмотря на такой неприметный внешний вид, в его движениях чувствовалась некая осознанность. В отличие от остальных, этот маленький паучок не кусал Брана, а внимательно смотрел своими крохотными глазками в его зрачки, словно наслаждаясь представлением, устроенным его собратьями, словно желая поскорее упиться медленной и мучительной смертью юноши.
— Больше ты не сможешь расстроить наши планы, дитя порока! Наконец-то я смогу собственными глазами увидеть твою смерть и собственным телом поглотить твой порочный дух!
«Ее страх намного больше, чем ее сила. За таким великим ужасом легко потерять истинность вещей», — всплыло в сознании юноши и он смог осознать, что в действительности означали эти пространные слова Одвала, которые он по глупости принял за издевку.
— Вот ты и попалась! — легко улыбнувшись, сказал Бран и поднес к себе руку, облепленную сотнями крохотных паучков, и двумя пальцами другой схватил тельце бесцветного паучка.
— Нет, что ты… Как ты смеешь?! — кричала Сиенна, пока в пальцах мальчика трепыхалось маленькое серое насекомое. — Как ты догадался?! Кто ты, черт возьми, такой?!
Бран глубоко вдохнул, стараясь не потерять равновесия, а затем, с некоторой жалостью взглянув на насекомое, сказал:
— Твой лесной порядок, как и твое черствое сердце, давно уже прогнил. И пусть это совершенно не стоило того, но именно я стану тем, кто остановит распространение вируса и не даст ему поглотить весь этот чертов лес.
— Глупое дитя, ты не понимаешь! Дело не только во мне! Прогнил не только Салфур! Вся ваша деревня… Она…
— Довольно! — громко выкрикнул юноша и, не дождавшись, пока Королева закончит говорить, с силой сжал паучка между пальцами и в следующий момент под громкий вопль Сиенны сорвался с мраморной колонны и упал ничком на холодный темный пол величественной залы.
Бран лежал, склонив голову набок и прикрыв глаза. Ниса, освободившаяся из пут липкой паучьей сети, расхаживала взад и вперед, нервно обкусывая свои
