и даже дом.
— Бран, не слушай его! — увидев некоторое сомнение в выражении лица друга, застонала Ниса. — Он сумасшедший, как и все в этом проклятом лесу!
Бран, продолжающий взглядом полным интереса смотреть на трепещущее сердце Королевы, безвольно опустил руки и надломлено произнес:
— Эта сила поможет мне вернуть к жизни друзей, которых я потерял здесь?
Сатир слегка замешкался, словно подбирая верный ответ, а затем сказал:
— Нет. Мертвых вернуть, увы, нельзя. Но отомстить живым, тем, кто причастен к этим смертям, вполне реально, — продолжая едко улыбаться, вещал дух.
— Тем, кто причастен к смертям? — недоуменно воскликнул Бран. — Но разве я не убил Королеву леса? Разве я не отомстил?
Вопрос повис в воздухе, а ответ пришел лишь спустя некоторое время. Нет, он не отомстил. Если бы это было так, Бран почувствовал бы облегчение. Почувствовал бы, как тяжелая ноша спадает с его плеч. А сейчас все было совершенно иначе. Он ощущал тяжесть, смятение и ненависть.
— Могу сказать лишь одно, — свободной рукой почесав свою редкую бородку, произнес сатир, — что виновники все еще живы. Но ты можешь это исправить. И я помогу тебе, дитя.
После сказанных Одвалом слов Бран качнулся на месте, словно решаясь на безумный поступок, а затем стал медленно шагать навстречу протянутой ему руке. С каждой секундой дыхание юноши учащалось, а сердце все громче отбивало ритм. Он не до конца понимал, был ли это страх или предвкушение чего-то таинственного и в некотором роде желанного, но это не мешало ему двигаться навстречу неизвестному.
— Бран, остановись! Куда ты идешь?! — слезно взмолилась Ниса, стараясь остановить его.
Но тот, даже не обернувшись, шел к новой цели. «Я должен отомстить. Я должен узнать, кто виновники и почему они все еще живы», — напряженно думал юноша, стараясь собрать мысли воедино.
— Да, дитя мое, сердце Сиенны — это все, что тебе нужно, — науськивал юношу сатир, растягивая рот в безобразной улыбке. — Салфур подарит тебе все, что отняло Ардстро. Что отняли эти безжалостные людишки!
«А ведь он прав. Во всем виноваты люди. Они отняли у меня дом, семью, родную мать».
— Там, в Ардстро, у тебя не осталось близких. Никого, кто бы по-настоящему понимал тебя, — продолжал без умолку говорить Одвал. — Салфур собрал у себя всех, кого отвергли. Всех, кого угнетали и ненавидели!
«Да. Меня тоже ненавидели. Не значит ли это, что я один из них? Один из лесных монстров, проклятых людьми?» — продолжал размышлять Бран.
— Не слушай его, Бран! — сорвалась на крик Ниса. — Я! У тебя есть я!
Услышав эти слова, Бран остановился на месте. Сатир изменился в лице, едкая ухмылка сползла с его лица, превратившись в гримасу отвращения.
— У тебя есть я! — еще раз повторила девочка. — И обещаю, клянусь Нанной, что никогда тебя не брошу! Никогда не перестану любить тебя!
— Любовь? О чем таком ты толкуешь? — презрительно взглянув на девочку, отозвался Одвал. — Как только вы вернетесь в Ардстро, ты сразу же забудешь о его существовании! Он же дитя порока!
— А вот и нет! — отрицательно замотав головой, воскликнула девочка. — Это чувство… Чувство, которое я испытываю к тебе, Бран, оно намного сильнее меня! Поверь, я никогда не смогу отказаться от него по собственной воле!
В мрачной зале повисло гнетущее молчание, сопровождающееся лишь тяжелым дыханием сатира и всхлипываниями Нисы. Лишь спустя несколько минут Бран нарушил его. Обернувшись к девочке, он неуверенно спросил:
— То, что ты сказала… Это правда?
— Да! — не медля ни секунды, ответила Ниса.
После ее ответа в зале вновь повисло молчание. В последний раз взглянув на черную кровь, стекающую с сердца Сиенны, и сглотнув вязкую слюну, что подошла к самому горлу, Бран серьезным тоном произнес:
— Я отказываюсь становиться частью Салфура, Одвал. Я убил Сиенну, выполнил уговор. Теперь требую отвести нас с Нисой обратно в Ардстро.
— Что ж, — скрипя зубами, ответил сатир. — Так тому и быть.
Сжав сердце Сиенны в ладонях, Одвал стал проговаривать полушепотом какие-то странные слова. От его рук стало распространяться нечто вроде тумана. Пелена окутала кровавое сердце в плотный кокон и подняло его в воздух.
— Что это было?! — в шоке от происходящего, воскликнул Бран.
— Ничего, что могло бы стать интересным человеку, — последнее слово сатир проговорил сквозь зубы, он явно был огорчен расстроенными планами и даже не пытался скрыть этого.
Разобравшись с сердцем, Одвал направился к выходу из пещеры. Он шагал медленно, цокая своими массивными копытами. И все время молчал, шествуя впереди и даже не оборачиваясь на детей. Прошел через все каменные лабиринты так, будто еще пару часов назад не путался в них, словно изначально знал, куда идти. Бран заметил эту небольшую странность, но не попытался спросить Одвала об этом, знал, что тот не ответит.
Когда они наконец выбрались из сырого логова в багряный густой бор, ласкающий уши своими дивными звуками чарующей осени, сатир взмахнул руками и высокие деревья-исполины тотчас расступились перед ними, открывая вид на узенькую кривую дорожку, спускающуюся, подобно горной реке, вниз и ведущую прямо к небольшим деревянным домикам, рассыпанным подле друг друга. Это был путь к их долгожданной цели — к родной деревне Ардстро.
Бран стоял в оцепенении, глядя на покосившиеся крыши знакомых маленьких домов, на узкие улочки, подсвеченные нежно-розовыми лучами рассветного солнца, на густой дым, уходящий из оранжевых труб длинной кривой дорожкой в небо. Стоял и не верил в то, что это случилось, не верил в то, что смог дожить до этого дня.
— Неужели Ардстро все это время была так близко к нам? — дрожащими губами спросила Ниса и с непониманием взглянула на Одвала.
— И да и нет, — коротко ответил сатир.
После того, как Бран отказался стать следующим правителем Салфура, он изменился, став более мрачным и отстраненным.
— Но вы так просто раздвинули деревья, — продолжая с неразумением глядеть на Одвала, спросила девочка. — Почему не сделали этого раньше?
— У меня были на то причины, — холодно ответил сатир и, скрестив крупные руки на груди, также сухо добавил: — Теперь, если вам больше нечего сказать мне, я вынужден уйти.
— Стой! — продолжая завороженно разглядывать густой дым, идущий из высоких каменных труб деревенских лачуг, их крыши и маленькие деревянные дверцы, воскликнул Бран. — Я так и не понял, кто ты такой, так и не определился, что именно должен испытывать к тебе, — обернувшись, мальчик стал неспешно подходить к своему загадочному спутнику, что все это долгое время, подобно тени, ходил за ним по запретному лесу и старался уберечь от несчастий. — Но я все же
