Арчи.
— Артём! — велеречиво обратился он ко мне, заступая дорогу и мешая работать, — приношу свои искренние извинения! Я ведь специально сегодня выскочил вперёд, чтобы сидячее место занять! Прости меня! А ещё до того, вчера…
— Так! — и я хлопнул ему по лбу ладонью, пробуя на нём тот же фокус, что он провернул сегодня утром со мной. У меня тогда ясности в мозгах прибавилось, может, и на нём сработает. — Молчи! Не можешь не извиняться — молчи, понял? Только не мешай, ради бога, не до тебя сейчас!
Я давил на него своей магией и с облегчением увидел, что сработало. Арчи несколько раз выдохнул, приходя в себя, кривовато усмехнулся, перестав терзаться муками совести или что там у него по пустякам, с силой шлёпнул себя по щекам ладонями и тут же включился в работу, помогая мне с гномами и с тележкой.
Я вспотел от жары, разглядывать что-либо в багровых отсветах непонятно чего мешал пот, заливающий глаза, и вообще, всё вокруг сильно мне напоминало плавильный цех, где я успел поработать в юности, на каникулах. Наверное, поэтому страха сильного не было, там тоже и пол трясся, и лязгало и громыхало, трясло и обжигало, и дышать было нечем, и прорывы расплава были, жуткие и красочные одновременно. Ещё я чувствовал горы вокруг себя, и поэтому обвала совершенно не боялся.
— Траин, — уложив всех гномов вповалку на тележку и связав их, от греха, верёвкой, вновь пустил я в ход свою ладонь, хлопнув капитана по лбу. — Траин! Давай, приходи в себя!
Я давил магией, отгоняя от него близкий свет саламандр, и тот быстро, в несколько ударов сердца, очухался. Он сидел, мёртвой хваткой вцепившись в руль, но в глазах его, слава богу, уже светилось понимание.
— Обернись, — не став тратить много слов, показал я на тележку. Тот подчинился, через плечо, не отпуская спасительный руль, рассмотрел упакованные тела доверенных охранных гномов и вновь повернулся ко мне, понятливо кивнув.
— Твоя задача, — вновь хлопнул его по лбу я, обновляя защиту, — вывезти их отсюда. И не только их, а всех, через кого мы проехали, понял? Через сто метров будет уже легче, не поддавайся, держись, понял? Через злобу, через упрямство, как хочешь, но только вывези их отсюда, здесь смерть, понял?
Тот кивнул, не отводя от меня глаз, потом резко рванул рычаг передач назад, чуть не сломав его, и принялся разворачиваться. Я внимательно проследил за ним, за тележкой, за лежащими вповалку на ней гномами, и облегчённо выдохнул лишь тогда, когда они, ускоряясь с каждым пройденным метром, не уехали далеко от нас и не скрылись за поворотом.
Спохватившись, я рывком обернулся назад, ведь Арчи я из виду потерял, не дай бог опять начнёт придуриваться, но тот держался крепко, и вообще в целом и за мою руку тоже, как в детском саду, ей-богу.
— Ты как? — я видел, что ему сейчас так же тяжело, как Ларе тогда в подвале мятежного монастыря, то есть держаться можно, особенно если силу не тратить, но вот как раз она и утекала из него широким потоком, подпитывая ревущую на пределе вентиляцию. — Погодь, перехвачу! Да не брыкайся ты, блин, я умею!
Вообще-то это я должен был позаботиться о свежем воздухе, но просто опыта не хватило, растерялся, да и Арчи взял его на себя без предупреждения, не спеша теперь уступать. Но я легко пересилил его, приток воздуха чуть затих и тут же завыл с новой силой, а друг облегчённо выдохнул, ему на глазах становилось легче.
— Дети, постройтесь парами! — дурашливым голосом, копируя кого-то из своего далёкого детства, пропел он. — Ты не против?
— Да ради бога, — я осмотрелся по сторонам, до этого как-то недосуг было, — держись, если надо. Тем более, Далин нас сейчас не видит.
Мы вошли в большой подземный зал, размером со средний школьный спортзал, с таким же высоким, но только сводчатым потолком. Гладкие, отполированные стены были богато украшены вставками из малахита, яшмы и прочих подгорных чудес, сверху и сбоку чуть теплились без толку штатные фонари, зато вот через световые колодцы и вентиляцию помещение заливал багровый, тревожный свет. За нашими спинами остался КПП, в боковых стенах имелось несколько маленьких дверей в непонятные помещения, а прямо перед нашими глазами в дальней стене предстали очень художественные кованые ворота. Иному дворцу впору, ей- богу!
— Нам туда, вроде бы, — прищурился Арчи, вглядываясь в эту красоту. — Приоткрыты, заходи кто хочешь. Видишь, щель светится?
Я видел, конечно, эту узкую полоску красного цвета прямо посередине ворот, появившуюся вот только что. Ещё минуту назад её не было, это точно. Арчи первым рванул с места, потащив меня за собой, ему настолько не терпелось, что он и в ворота эти пролез первым, не обратив никакого внимания на мои попытки его затормозить. Так что, когда я протиснулся в неширокий проём, он уже играл в гляделки с кем-то очень опасным, сильным и непонятным.
Я встал справа от него и не сразу сообразил отключить магию во взгляде, оставив себе только человеческие чувства, потому что смотреть так, во всеоружии, было просто невозможно, обилие ощущений сбивало с толку и не давало сосредоточиться. И вот, когда ушли, прогнанные усилием воли, образы мешающих мне призрачных огней, каких-то пламенных хвостов, крыльев, когтей и клыков, перед глазами осталась просто женщина. Она стояла, заложив руки за спину, расправив плечи и чуть расставив ноги, потому что дёргающийся в нервной тряске пол мешал даже ей, и с интересом рассматривала нас в ответ.
Наверное, так могла бы выглядеть Лариска, когда повзрослеет, но только в нашей девочке было чуть больше волшебного, эта же выглядела чуть более приземлённо и взросло, уверенно так выглядела. Ну это если, конечно, смотреть глазами. В магическом-то плане она вполне могла бы пересилить сотню таких подростков, как наша саламандра, если не больше.
Чёрные длинные волосы, по которым пробегали язычки пламени, пронзительно-светлые глаза, сильное и стройное тело, дышащее жаром и мощью, красное платье до колен, похожее на Ларискино, сотканное из такого же спокойного огня, дураком надо быть, чтобы не сообразить, кто же это перед тобою тут стоит.
— Передай другу свой браслет, — неожиданно обратилась она ко мне. — От всего сердца и навсегда. Маленькая сестра, ты не против?
Я немного опешил, но тут
