Поторапливая его, офицер сунул пистолетом в скулу азербайджанца.
Тимка рванулся к нагану под решеткой, но сверху прозвучал яростный, как удар кнута, возглас:
— Краснофлотец Нефедов! Ты не один!
Тимка выпрямился. И когда офицер заорал на него, тыча пистолетом! «Циэн флагге айн!» — Тимка понял, чего он требует, но не шелохнулся, чтобы спустить бело-голубой флаг за спиной, на флагштоке.
— Циэн флагге айн! — повторил офицер и, подняв пистолет на уровень глаз, прицелился.
На палубе эсминца замерли, ожидая развязки этой неравной и непредвиденной схватки: замерли краснофлотцы со «Штормового» под наведенными на них дулами автоматов, замер экипаж крестоносца.
Первая пуля просвистела справа от Тимки, вторая над самой его головой, шевельнув русые Тимкины волосы. Флагшток треснул и упал на воду после третьего выстрела… Тимка не понял, кто крикнул вдруг: «Молодец, Тимоша! Отомсти за нас!» — потому что разъяренные фашисты кинулись на краснофлотцев, и под ударами прикладов первым упал правый баковый Сабир. Ася зарыдала в голос.
Офицер выстрелил еще дважды, почти не целясь, и тоненькая струйка воды забила из анкерка на дно шлюпки.
Одна за другой послышались какие-то команды.
Тимка не сразу догадался, что их оставляют на свободе, когда, взбурлив за кормой, эсминец дал полный вперед. Шлюпку, едва не перевернув, отбросило на сторону. Затрещали сломанные по правому борту весла.
Не шелохнулся Тимка и не сказал ни слова, но глядел и глядел вослед крестоносцу, навсегда запоминая силуэты его мачт, башен, корпуса, потому что клялся отомстить…
ШЛЮПКА ИДЕТ ПРЕЖНИМ КУРСОМ
Когда крестоносец скрылся за горизонтом, Ася уже не плакала.
— Что они кричали? — спросил Тимка.
— Сначала: спустить флаг… Долой флаг! А потом, когда стали драться… Я таких слов не учила.
Тимка кивнул.
— Возьми черпак, Ася, и отливай воду, — приказал он.
Ася сразу взялась за черпак. Тимка вытащил из-под кормовой деревянной решетки боцманский наган. В барабане оставалось еще целых четыре патрона.
— Он должен был стрелять, Ася, — сказал Тимка. — Почему он не стрелял?
Ася подняла на него глаза.
— Да. И первым полез по трапу…
Тимка согласно кивнул ей.
— Я тебе не хотел говорить, Ася… Моего отца и твоего что-то беспокоило перед походом… Крестоносец все время ждал этого, последнего их рейса… Почему он ждал? Откуда он мог знать, что этот рейс ответственный? Кто предупреждал немцев?.. Ты меня поняла?
Ася побледнела как мел. Она всегда бледнела, когда очень волновалась.
— Да, Тима…
— Мы должны добраться до Летучих скал и посмотреть, что произошло там…
— Хорошо… — сказала Ася. И вдруг добавила: — Я обещаю, Тима, что больше не буду плакать. Ты командуй. — Потом глянула под ноги и сказала: — Смотри, Тима, вода прибывает…
— Я знаю, — сказал Тимка. — Вычерпывай.
Он убрал кормовую решетку. Пуля, что пробила анкерок, ушла в воду через днище. Тимка сунул наган за пазуху. Вынул пробку из анкерка, обстругал ее ножом и, пользуясь бочонком с остатками воды как тяжестью, законопатил пулевое отверстие.
Вода перестала прибывать. В четыре руки быстро осушили шлюпку.
Тимка выбросил за борт обломки правых весел, одно левое убрал в шлюпку. Убрал самое тяжелое, но, когда попробовал два других, распределив по бортам, понял, что Асе не справиться с этой работой. Грести шлюпочным веслом — это особое искусство, которое требует не только силы, но и умения, сноровки. Осторожно спросил:
— Тебе когда-нибудь приходилось грести, Ася?..
— Нет, Тима, — сказала она. — Я тебя просила раз, чтоб ты научил, а ты сказал: некогда…
Тимка посмотрел на воду, как смотрели, избегая Асиного взгляда, краснофлотцы. Он вспомнил случай, о котором говорила Ася. Он соврал ей тогда: у него было предостаточно времени, но он посчитал стыдным у всех на виду обучать серьезному искусству девчонку…
— Ладно, — сказал Тимка, — давай попробуем установить мачту.
Это удалось им довольно быстро. Но, когда Тимка поднимал фок, парус крутнуло ветром, и углом реи Асю ударило в бок, под ребра.
Она согнулась, охнув от боли.
— Это ничего… — сказала она Тимке.
Он оглядел горизонт и принял новое решение:
— Садись к рулю, Ася. Будешь держать так, чтобы солнце оставалось справа, немного за тобой.
— Хорошо… — Ася прошла на корму и закрепила в гнезде руля на время убранный румпель.
Обманчивая пустынность моря не успокаивала, а тревожила.
Тимка достал нож, одним движением срезал с тяжелого паруса военно-морской флаг, ибо судно без флага — ничье судно, а шлюпка должна была принадлежать флоту, в рядах которого служили штурман Вагин — отец Аси и командир «БО-327» — Тимкин отец. Двумя шкертиками от уключин закрепил флаг в верхнем углу кливера, с помощью ножа освободил рею от основного паруса и поднял на мачту один кливер…
Шлюпку накренило, потом ощутимо рвануло вперед.
— Движемся, Тима! — неуверенно и радостно сообщила Ася.
— Конечно, — ответил Тимка. — Держи, чтобы солнце было за тобой… — повторил он. И добавил: — Нам нельзя не двигаться, Ася…
Раза два шлюпка рыскнула носом вправо, потом влево, но затем выровнялась и, заметно прибавляя ходу, опять начала резать волны.
Тимка тщательно закрепил шкот[8] паруса, чтобы кливер не потерял ветра.
— Пожалуйста, научи меня стрелять, — вдруг попросила Ася.
Тимка подошел и опустился на сиденье рядом с нею.
— У нас всего четыре патрона, Ася…
— Я умею целиться, — предупредила она. — Ты только покажи, что мне делать, когда надо.
Тимка вынул из-за пазухи наган.
— Вот так взводишь курок, вот так проворачивается барабан после каждого выстрела…
Ася взяла у него и подержала в руке оружие.
— Хорошо, Тима. Если что — ты надейся на меня, ладно?
Тимка кивнул.
— Я ведь только кажусь такой маленькой, — сказала Ася. — И плаксивой кажусь, да? А я, Тим, сильная. Попробуй… — Она согнула руку, чтобы Тимка потрогал бицепс.
Но Тимка сказал:
— Я знаю, Ася, что ты сильная. Я ведь ничего…
— Знай, — кивнула Ася.
И показалось ему ужасной нелепостью, что кто-то мог называть Асю Карапешкой, Молекулой… Она была просто невысокого роста. Ниже других девчонок в классе, но зато и добрей, и умнее, и симпатичнее других… Она была даже очень красивой — Ася Вагина, и всегда хорошо относилась к Тимке.
Весь день шли морем, вдоль невидимого за горизонтом берега. В одном боцман оказался прав: этот путь был наименее опасен. После крестоносца состоялись еще две встречи. Раз впереди, на курсе, показалось норвежское торговое судно, но, разглядев бело-голубой флаг, ушло мористей. В полдень шлюпку заметил самолет: наш, с алыми звездами на крыльях. Трижды низко прошел над шлюпкой, стараясь понять, куда идет ее странными экипаж. Ася и Тимка помахали ему руками, давая знать летчику, что все обстоит как надо, шлюпка держит правильное направление. Истребитель набрал высоту и, прежде чем уйти на восток, покачал крыльями, то ли прощаясь, то ли недоумевая.
