Ла-Рейни снова обернулся к Овидайе и остальным:
– Слушайте меня внимательно, больше повторять не буду. Не болтать, не торговаться. Иначе… – Он мгновение разглядывал пленников, затем вынул пистолет, направил его на Жюстеля и без малейших колебаний выстрелил ему в живот практически в упор. Гугенот рухнул на землю. Графиня закричала и бросилась к нему, однако двое солдат оттащили ее прочь. Под лежавшим на земле мужчиной образовалась быстро разраставшаяся лужа крови.
– Чудовище! – взвизгнула графиня.
Ла-Рейни подошел к ней и отвесил пощечину.
– Без этого гугенота можно было обойтись, хотя в качестве назидательного примера он вполне сгодился. А теперь все по местам. Мы отвезем вас в другое место. Такое, где мы спокойно, – и он холодно улыбнулся, – сможем побеседовать.
* * *
Их снова трясло в карете по улицам Парижа. В отличие от берлина мушкетеров, здесь не было мягких сидений – сидений вообще не было. Соответственно, Овидайе и остальным пришлось сидеть на голом полу, поскольку их наручники прикрепили к железным кольцам в полу кареты. Ученый не отрываясь смотрел на доски прямо перед собой. Все они были чем-то залиты, то ли кровью, то ли экскрементами, а возможно, смесью того и другого. Он слышал, как негромко всхлипывала сидевшая рядом графиня. Напротив него сидел Марсильо. На каждой выбоине старый генерал шумно стонал. Грубый удар Ла-Рейни оказался весьма чувствительным. Были ли сломаны кости у их товарища, сказать было трудно. И только Янсен сидел тихо, устремив взгляд вдаль, как бывало в море, когда он разглядывал горизонт.
Вермандуа был не с ними. После того как графа заковали в цепи, его привязали на козлах. Овидайя предположил, что это не означает, что у того привилегированное положение. Скорее всего, Ла-Рейни просто опасался, что остальные четверо растерзают его в клочья, если он запрет их вместе с Вермандуа. По крайней мере, в отношении Янсена и графини он был не так уж неправ. Марсильо был слишком тяжело ранен, но остальные готовы были задушить француза голыми руками, если бы им дали такую возможность, в этом англичанин был совершенно уверен.
В карете не было окон, однако между боковыми досками виднелись щели, через которые внутрь падал свет. Овидайя поглядывал сквозь них наружу. Он увидел фронтон здания, рыночный лоток, время от времени попадались прохожие, но ничего такого, что помогло бы ему понять, где они находятся. После долгих попыток рассмотреть что-то, едва не свернув себе шею, ему наконец удалось разглядеть огромную церковь с остроконечным фронтоном.
– Паоло?
– Да?
– Где именно находится Сент-Эсташ?
Прошло некоторое время, прежде чем болонец ответил с перекошенным от боли лицом.
– Чуть севернее острова Сите. Немного… к востоку от Лувра.
– Значит, мы действительно движемся на запад, то есть прочь от Бастилии. Мне интересно, куда нас везут. Может быть, в Шатле.
– Глубокие подвалы, – отозвался Янсен, – в Париже есть повсюду.
Овидайя хотел что-то ответить ему, однако в этот миг снаружи раздались крики:
– Вот он! Вот эта свинья! Я же говорил вам, что они будут проезжать здесь!
Раздался глухой удар, когда что-то стукнуло о стенку кареты. По всей видимости, в них швыряли гнилыми овощами. Сквозь трещины в потолке посыпалась пыль.
– Назад, подонки! Именем его величества! – взревел Ла-Рейни.
Ответом ему стал злорадный смех:
– Нас больше, чем вас, гораздо больше.
– Отойдите с дороги, не то я прикажу перестрелять вас, словно шелудивых собак! – крикнул Ла-Рейни. Послышались характерные металлические щелчки кремниевых затворов, когда тридцать стражников взвели мушкеты. Овидайя смотрел на своих спутников. Марсильо и графиня выпрямились и сосредоточенно прислушивались. Янсен смотрел на одну из своих ладоней, а затем провел по ней пальцами второй руки.
– Что такое? – спросил Овидайя.
– Это не пыль, – ответил Янсен. В голосе его слышалось удивление. – Это мука.
Снаружи донесся голос Ла-Рейни:
– Возвращайтесь на свои рабочие места. Случившееся произошло по приказу короля.
– Чуму на твою голову, Ла-Рейни! Тебя повесят, если не выдашь пленников! Дьявол тебя побери!
Начальнику полиции ответил не один голос, а целый хор. Овидайя обернулся и прильнул к одной из трещин в стене, однако ничего не увидел.
– Повернитесь! – крикнул он остальным. – И смотрите, не увидите ли чего сквозь щели.
Остальные подчинились. Графиня воскликнула от изумления, а затем истерично захихикала.
– Графиня?
Та не отвечала, продолжая хихикать.
– Кажется, она окончательно сошла с ума, – произнес Янсен.
Овидайя схватил графиню за плечо:
– Катерина! Что вы видите? Это Полиньяк и его мушкетеры?
– Нет. Это… это… булочники. Парижские булочники.
В этот миг снаружи кто-то спустил курок мушкета, и разверзся ад. Поднялся разноголосый крик, за ним последовали новые выстрелы из пистолетов и мушкетов. Испуганно ржали лошади. Карету качало из стороны в сторону. Слышалось царапание и постукивание. Видимо, кто-то пытался открыть дверь с той стороны кареты.
– Казобон! Арно! Сейчас мы вас вытащим! – раздался гортанный мужской голос.
Послышалось несколько выстрелов, за ними последовал крик. В воздухе засвистели пули, внутрь кареты полетели щепки. Стук в дверь прекратился. Овидайя обернулся. Одна из пуль просвистела не более чем в двух пядях от его головы, как можно было судить по дыре в стене размером с ладонь. Ученый поспешно выглянул в нее. Он увидел полицейских Ла-Рейни, сражавшихся с сорока или пятьюдесятью мужчинами в передниках и белых шапочках. Нападавшие были вооружены пекарскими лопатками и ножами. Несколько пекарей уже были ранены и лежали на земле, тем не менее, судя по всему, они постепенно теснили королевскую полицию.
Внезапно, безо всякого предупреждения, карета тронулась с места. Возница резко повернул, и Овидайя ударился головой о стенку кареты. Когда он снова пришел в себя, карета уже подпрыгивала по булыжной мостовой. Внутри повозки стало очень светло, и кроме него все лежали плашмя на полу. Ученый посмотрел на заднюю стенку кареты. В ней были пробоины, около дюжины, и их становилось все больше. Ученый упал на пол и ухватился за железное кольцо.
Так они ехали некоторое время. Внезапно небольшой люк над козлами открылся, в окошке мелькнула рука, бросившая что-то внутрь кареты.
* * *
– Ключи! Ключи от оков! – заорал Овидайя.
Связка ключей запрыгала по дну кареты, словно в пляске святого Витта. Первым ее ухватил Янсен и тут же принялся возиться со своими оковами. Попасть ключом в замок в подпрыгивающей на камнях карете было непросто, однако датчанин не сдавался, пока оковы наконец не упали на пол.
