Обычно в подобных описаниях событий, похожих на эти, голос всегда принадлежал либо отцу, либо любимому старшему брату, с которыми главный герой не виделся одиннадцать лет. В моем же случае, голос был совершенно незнакомый. Очень странно и даже как-то нетипично получается.
Далековато меня сегодня от правды жизни занесло.
От разумного предложения мы отказались. Вернее даже не мы, а сопровождающий нас французик-лейтенант, молоденький парнишка с трогательным пушком на верхней губе.
Кроме всего прочего, какой-то дурень из бывших молдавских хулиганов и двоечников, даже посоветовал им, в очень грубой форме, пососать молоко у суки. Страшное оскорбление. Даже я оторопел. Собака для мусульманина, еще грязнее чем свинья и гораздо хуже чем «неверный».
Реакция со стороны врагов была предсказуема. Нападавшие обиделись на нас всех. Сказали, что после таких слов они пленных брать не будут, а всех поубивают. И стали громко и прицельно стрелять по нашим телам и позициям. Того и гляди, скоро опять «зааллахакбарят», и побегут со своей религиозной ненавистью и необъяснимым фанатизмом в штыковую атаку.
Ага. Смотрю и мотаю на воображаемый ус. Психической атаки под звуки турецких барабанов, в полный рост и без единого выстрела, не будет. Атакующие избрали более щадящий режим военной работы.
Они двигаются короткими перебежками и смешно задирая вверх пятки, падают за естественные укрытия. Смешно? Конечно смешно, но смеяться не хотелось и не моглось. Подкрепления нам ждать было не откуда. Судя по всему, во время нападения на колонну и случившейся в связи с этим паникой, наш молоденький командир растерялся и забыл передать сигнал терпящих бедствие в океане песка и черного камня.
А нападающих раз в пять больше чем нас. По правилам ведения наступательных действий на противника засевшего в укрытиях глубоко эшелонированной обороны, пока все правильно. Трех- пятикратное превосходство обеспечено. Смотрю, бегут толково, стараются. Прячутся за, что только можно.
Они нас бояться — это хорошо. Только дурак не боится… Однако рассуждения отставим на потом, пора готовиться к бою.
* * *
Основательно готовлюсь к схватке. Сумку с медикаментами, отложил чуть поодаль, но не особо далеко, только чтобы не сковывала движения. Автоматическую винтовку системы «Брагагона» поближе… Оружие ненадежное, песка не любит и боится. Поэтому поосторожнее с ним. Так, что еще… Запалы вкрутить в гранаты… Разложим их так, чтобы можно было грабки во время схватки не тянуть, а подхватить и сразу бросить на дальность и на меткость… Что-то забыл… Ах, да. Запасные обоймы, поближе… Рядом воткнул нож…
К отражению атаки и ведению активных оборонительных действий с возможностью проведения контратаки готов?
А то как же.
Сейчас не надо дергаться.
«А что надо?» — спросит дурак у умного. И умный ему ответит: «Береги патроны, сынок…» А дурак спросит…
Что там у них в разговоре было дальше, я не успел придумать. Арабы основательно начинают «аллахакбарить» наши позиции. Собрали довольно приличную босоногую, народную ватагу.
Воды у них нет. Жрут мало. Откуда их взялось столько на мою голову?
С одной стороны они прут, с другой, солнце жарит так, что с облегчением сбрасываю броневой жилет, так как погибать сегодня от теплового удара, в мои планы не входит. Без кевларовой защиты, вроде полегчало. Да и защищает она только от местных музейных бердашей, а «калашкин», с двадцати метров пробивает его навылет.
Интересно. А удобно ли грудью ловить выпущенные мною пули? — задаю я сам себе вопрос, как интересному и умному собеседнику. И тут же отвечаю на него с толком, чувством и расстановкой. — А вот это мы сейчас проверим на практике, ибо «теория суха, а древо жизни вечно зеленеет. Как для кого? Как для кого?
Так, так… Смотрим. Выцеливаем… Этот болезненно суетлив. Этот простой арабский крестьянин… Ищу что-нибудь посолиднее… Зря на всякий мусор, расходовать боевой запас легионера, не будем?
Ага… Вот и он, тот кто поможет мне проверить сухую гармонию рассудка, легким вальсированием чувств.
Настроение многократно улучшилось. Я даже стал, что-то себе под нос мурлыкать из Штрауса-сыны, что-то из «Сказок Венского леса», написанных естественно у нас, под Санкт-Петербургом, в Павловском. Любил в свое время этот господинчик Россию. Оценил неповторимую красоту наших женщин. Да и оклад за сезон платили, «не дурите Митю» — 22 тысячи золотом, целое состояние на то время. Перекупить его у России, не мог никто. Поэтому приходилось терпеть. С такими деньгами, красота любых женщин превосходит, все мыслимые очертания и величины. Почитай десять лет подряд, с концертами наведывался, все счастье свое искал. Ой — люли — люли, счастье о-о-он искал…
Продолжаю и я искать свое счастье, только не в Павловском, а в прицеле автоматического винтаря…
Смотрим внимательно… Давай, сеточка прицела, помогай, родимая…
Ну наконец-то… Вот и он, красавец, вот и он родимый…
Так выцеливаем и изучаем… Изучаем и выцеливаем…
Бежит… Бежит… Упал…
Я от возмущения, громко на всю округу выматерился… Неужели убили?
Нет?
Ну, слава богу.
А, понял. Это он, согласно тактике арабского пехотинца, старается… Следы прицелу путает…
Опять бежит…
И куды мы торопимся? На каку-таку, кудыкину гору?
Жизнь и так коротка, а мы все куда-то торопимся, спешим? Одет воин Аллаха… прилично.
Ты смотри! Он даже обут в армейские ботинки. Наверное командир или юрист по профессии?
Возможно, еще не так давно, ходил по Барселонам и Каирам, и знать не знал, что пуля для него уже отлита и стараниями работяги-иноверца, прицел для винтовки — изготовлен. Значит такого убить почетно, а тяжело ранить — не жалко…
А лицо какое зверское… Фанатик — с ударением на последнем слоге…
Опять бежит… Бежит… Плавно нажимаем на курок…
Выстрел. Отдача в плечо.
Что мы имеем в сухом остатке? Смотрим.
Не бежит, а лежит. Лицо сразу лучше. Гораздо добрее. Одной пулей и лишний фанатизм пропал… Как мокрой губкой смыли мел со школьной доски, так и здесь…
И еще одну пулю вдогонку. Пусть попытается… Словить животом…
