Еще не видя первых домов тихого городка, Мари уже слышала шум прибоя. Она вышла на главную улицу города, которая была продолжением большой дороги, и зашла в лавочку Карбе, куда послал ее Сар-тин. Лавочник разобрал товары, присланные ему Сартином, нагрузил на лоток другие в обмен и пригласил Мари отдохнуть и закусить.
Отдохнув немного, за час до отправки в обратный путь Мари вышла на берег и стала смотреть на море. Она делала это всякий раз, когда бывала в Большой Бухте. Она любила смотреть, как изумрудные волны катились в черную как смоль воду залива. Пожалуй, нигде нет такой любопытной игры красок: белая пена, белые чайки, синее море, высокие изумрудные волны и черный песок. И солнечный свет, и шум прибоя.
Здесь на утесе Мари вдруг увидала у самого края воды две белые фигуры. Она узнала их. Это были Сеген и Гаспар.
Сеген проводил в Большой Бухте большую часть года, потому что климат там был более здоровый и менее дождливый, чем в Сен-Пьере. Он встретил Гаспара накануне вечером и пригласил его к себе погостить. Вечером Гаспар должен был вернуться в Сен-Пьер.
Мари вспомнила о том, как, стоя на вершине горы, она боролась с желанием вернуться в город…
В ту самую минуту, когда она их заметила, они собрались идти назад. Сеген, несмотря на свои старческие глаза, сейчас же узнал Мари. Эта была самая хорошенькая разносчица в Сен-Пьере, а жизнерадостный Сеген был одним из ее поклонников. Он приподнял шляпу в знак приветствия, а девушка помахала в ответ рукой.
– Это Мари с Красной Горы, – объяснил старик Гаспару, – самая хорошенькая разносчица в Сен-Пьере и самая лучшая девушка. Я хочу, чтобы вы с ней познакомились. Пойдем! Послушай-ка, Мари, – закричал он, поднимаясь на утес, – я веду к тебе своего друга! Что ты скажешь о нем? Это победитель змей, человек, который не боится копьеносца. Он спас вчера человека на базаре, а этот человек – Поль Сеген, который не забывает услуги.
Мари слушала его с легкой улыбкой. Она встретила Гаспара долгим взглядом, который безмолвно сказал, что она узнала его. Гаспар не сводил с нее глаз.
– Да, – продолжал старик, – этого нельзя забыть! Копьеносца – эту живую смерть – он убил голыми руками. Пожми ему руку, Мари, за то, что он спас Поля Сегена, друга твоего отца.
Мари подошла и пожала широкую руку Гаспара. С того дня, как он поднес ей цветы она все время думала о нем. С того дня, как он впервые встретил ее у фонтана, он думал о ней.
Они направились к маленькому дому Сегена, окруженному густой зарослью тамариндов и папоротников. Они росли наклонно к западу, как будто под напором вечно дующего в одну сторону ветра.
– Ты идешь обратно в город, Мари? – спросил старик, когда они дошли до калитки.
– Да, мисси.
– Всю дорогу пешком?
– Да, мисси.
– Эх, если бы мне твою молодость и силу!…
Он взялся за ручку калитки, когда Гаспар, оглянувшись на Мари, сказал:
– Я тоже иду в Сен-Пьер. Если вы ничего не имеете против? Дорога долгая и пустынная…
– Как? – изумился старик. – Неужели вы надеетесь поспеть за носилыцицей?
Гаспар взглянул на Мари и улыбнулся, показав белые зубы. Вопрос показался ему смешным, когда он сравнил свое сильное тело с ее легкой фигуркой.
– Я попробую, – сказал он Мари, – если, конечно, вы не откажетесь от такого слабого спутника.
Был уже третий час, когда они вышли на большую, всю белую дорогу, пробегавшую среди тамариндов и полей сахарного тростника. На вершине Мон-Пеле спокойно лежало облако, единственное на всей небесной лазури. Пока они шли, сорвавшийся ветер нарушил его покой, и облако начало дымиться и подниматься струйками вверх.
Это дало им повод к разговору. Гаспар с трудом понимал, что говорила Мари на своем языке, и это служило неисчерпаемым источником для веселого смеха. Скоро они стали друзьями, и точно забыли о той притягательной силе, которая влекла их друг к другу.
На полуденной горе путники остановились, и Гаспар вспомнил слова Сегена: «Неужели вы надеетесь поспеть за носилыцицей?»
Девушка, несмотря на тяжелую ношу, шла легко и воздушно, как тень облака. Гаспар начинал уставать, но ему не хотелось сознаваться. А солнце уже склонялось к западу, наполняя долины синими тенями, и до города было еще очень далеко.
«Скорей умру, чем отстану», – говорил себе Гаспар, стараясь подбодрить себя пением. Голова у него горела, ноги болели, он дорого дал бы за возможность броситься в тень зеленых кустов у дороги. Но Мари была свежа, как в начале пути, слушала его песни, улыбалась, болтала и напевала сама, когда он умолкал.
По дороге там и сям, из расщелин скал били холодные кристальные ключи. Путники прошли гору Креста, когда решимость «лучше умереть, чем сдаться» покинула Гаспара. Около одного ключа была зеленая скамейка, прятавшаяся в гуще могучих папоротников. Высеченная из камня львиная голова струила жгут прозрачной воды. Гаспар едва держался на ногах. Увидав скамью, он опустился на нее почти без сил. Мари, взглянув на него, поняла, в каком он был состоянии. Она быстро сняла с пояса небольшую бутылочку «ратафии», – подкрепляющего напитка, который но-сильщицы всегда берут с собой, – налила маленький стаканчик и дала его Гаспару.
Целебная жидкость сразу оживила его. Тогда Мари указала рукой на лоток и попросила снять его. Он встал и помог ей. Девушка поставила лоток на землю и уселась на скамейку, рядом со своим спутником.
Гаспар сразу забыл всю свою усталость. Он вынул из кармана трубку, ту самую, которую он курил, когда Ив принес и бросил перед ним на песок крабов, набил ее и закурил.
А Мари сидела, сложив на коленях руки, и задумчиво смотрела на уходившую в даль дорогу. Она, казалось, забыла о существовании Гаспара. Когда через дорогу пробежала полевая крыса, она вздрогнула, оправила платье и спрятала под скамейку голые ноги.
– Вот он, капитан Сажес, видели?…
И повернувшись, она долго смотрела на то место, где скрылось отвратительное животное.
Гаспар успел за это время забыть о Пьере Сажесе, «Прекрасной Арлезианке» и предстоящем путешествии.
– Сажес? – повторил он. – Разве вы знаете капитана Сажеса?
Мари ничего не ответила, но невольное движение ее руки сказало достаточно красноречиво, что она о нем думала. Она поднялась и взглянула на свою тень на белой дороге и на солнце, склонявшееся к западу. Пора было идти. Гаспар с сожалением поднялся и помог ей водрузить на голову лоток.
Стало прохладней. Яркий послеполуденный свет солнца погас, и отдаленные предметы обозначились яснее.
– Вы знаете Сажеса? – спросил Гаспар, шагая рядом с Мари. – Я тоже знаю его. Мы с ним скоро отправляемся в плавание.
Она остановилась и прямо взглянула на него.
