— Документы проверили? — спросил Васильев.
— Проверили, вроде все в норме.
— У всех?
— Нет, только у старшего обоза на первых санях.
— Фамилию помните?
— Извините, товарищ капитан, не запомнил.
— Сколько всего было людей?
— Человек тридцать.
— Как они размещались?
— На первых семи или восьми повозках по одному человеку, а на последних остальные.
— Груз проверяли?
Патрульный замялся.
— Кто вас инструктировал?
— Лейтенант Лебедев из особого отдела.
— Когда?
— Дня четыре назад.
— Плохо несете службу, старшина. Когда ушел обоз?
— Часа два назад.
Уточнив еще ряд вопросов, Васильев приказал водителю догнать обоз. Настигли его лишь через полтора часа.
Светало. Сквозь утреннюю пелену капитан в бинокль стал рассматривать ехавших. Его внимание привлекли последние сани. В трех из них было по пять человек, в четвертых — шесть. Всего двадцать один.
— Предупреди солдат, — сказал он своему заместителю, — чтобы оружие держали к бою.
Грузовик с чекистами, обогнав обоз, остановился. Васильев подошел к командиру группы, следовавшему на первой повозке.
Сколько у вас должно быть саней?
— Девять...
— А почему же здесь тринадцать?
— Пристали в пути.
— Вы знаете, кто они?
— Понятия не имею, мало ли тут ездят, за всем не уследишь. Да и ко сну ночью тянет, чуть задремлешь, смотришь, а тебя уже кто-то обогнал или вклинился в строй.
— Своих всех знаете?
— Конечно.
— Идите с нами.
Подходя к десятой повозке, чекист спросил:
— Эта ваша?
— Нет.
Васильев насчитал на санях пять человек.
— Кто старший?
— Я, а что?
— Военный патруль, прошу предъявить документы!
— Пожалуйста. — Он нехотя вылез из повозки, засунул руку под полушубок и вытащил удостоверение личности на имя старшего лейтенанта Митина Сергея Ивановича.
«Он!» — пронеслось в голове. Сердце сильно забилось. По телу пробежал озноб. Мысль работала в одном направлении: как взять без перестрелки, живьем? Ориентировка гласила — их двадцать один. Рядом с Васильевым стояло пять советских автоматчиков. В то же время из грузовика стали выпрыгивать и окружать группу другие красноармейцы.
Просмотрев удостоверение и возвращая его обратно Митину, стараясь быть как можно спокойнее, Васильев сказал:
— Товарищ старший лейтенант, можете следовать дальше. И кто с вами?
— Нас двадцать один человек, — ответил Митин, заметно повеселев и указывая рукой на две повозки, где в напряженных позах лежали его соучастники.
«Надо выманить их. В повозках брать опасно», — сверлила мозг мысль.
Митин засунул удостоверение под полушубок и направился к повозке.
Васильев успел шепнуть Викторову: «Они! Будем брать, ждите сигнала!»
Когда Митин снова улегся в повозку, Васильев подошел и сказал:
— Извините, товарищ старший лейтенант, требуется проверить груз.
— Да у нас, собственно, никакого груза, только оружие да личные вещички.
— Все равно требуется для порядка. Распорядитесь, чтобы все вышли.
— Пожалуйста, — пожал плечами Митин, приказывая всем слезть с повозок.
— Товарищ лейтенант, проверьте груз! — приказал Васильев Викторову.
Тот вместе с автоматчиками пошарил для вида в сене; тем временем красноармейцы заняли удобные позиции.
Рядом с Васильевым встал сержант Соколов. Разговаривая с Митиным, Васильев предложил ему закурить и, нарочно обронив пачку папирос, заметил:
— А черт, рука совсем не действует после ранения.
Митин нагнулся, чтобы поднять папиросы. В это время Васильев подал сигнал для захвата. Болевым приемом вывернули Митину руки и надели наручники. Других сбили с ног и, угрожая автоматами, заставили лечь вниз лицом, вытянув вперед руки, после чего им тоже надели наручники.
Все произошло настолько быстро и неожиданно, что шпионы опешили. Присутствовавший при этом лейтенант с первой повозки тоже растерялся и не знал, что делать. Васильев подошел к нему, объяснил ситуацию и попросил быть понятым при составлении акта задержания.
При обыске у шпионов были изъяты боевое оружие, которым их снабдили немцы, а также документы, дневник с записями шпионских сведений, рация, хранившаяся на самом дне повозки, карта местности с отметками пунктов в тылу Красной Армии, в которых они побывали, ампулы с цианистым калием для самоотравления в случае провала.
Оформив акт о задержании, шпионов этапировали в областное управление НКВД.
Домой Таров возвратился 9 марта. Встреча с Барниковым была теплой и сердечной.
— Ну что же, дебют состоялся, как говорят шахматисты, поздравляю с боевым крещением. Устал небось?
— Заслуга моя здесь маленькая. Митина и его группу взял Васильев. Думаю, надо ходатайствовать о представлении его к награде.
— Ну ладно, не прибедняйся. Общая организация розыска — это ведь тоже немаловажная вещь.
— Так-то оно так, но, понимаете, обидно, что Николаев и Митин вначале ускользнули, можно сказать, из самых рук. Сидели-то мы у них на самом хвосте, оставалось только схватить... Ребята даже расстроились.
— Ну и напрасно. В конечном счете важен итог: шпионы обезврежены, а как это произошло — не суть важно.
ВЛАДИМИР КИСЕЛЕВ
ОТРЯД «ХРАБРЕЦЫ»
Гвозди б делать из этих людей:
Крепче б не было в мире гвоздей.
Н. ТихоновС июля 1942 года по июль 1944 года на территории оккупированной Белоруссии действовал отряд специального назначения «Храбрецы» под командованием Александра Марковича Рабцевича. За время боевых действий отряд совершил сотни диверсий, подорваны были бронепоезд, десятки эшелонов, танков и бронемашин, около сотни автомашин, катера, сожжено несколько шоссейных мостов и т. д. Кроме этого, Центр регулярно получал сведения разведывательного характера, касающиеся замыслов и действий оккупационных властей, передвижения фашистов, их численности и размещения... Неоднократно советская авиация, используя данные отряда, бомбила скопление фашистских сил и техники в городах Осиповичи, Бобруйске, Жлобине, Калинковичи и их окрестностях. Потери отряда за весь период действий составили двадцать один человек.
— Я вас вызвал, Александр Маркович, — сказал Рабцевичу генерал, — чтобы сообщить о решении руководства направить вас в тыл врага со специальной группой... Так что принимайте командование и начинайте подбирать людей. Надеюсь, подготовка займет немного времени... — Он говорил и следил за реакцией капитана.
