— Я готов пожертвовать головой, чтобы мои наследники получили приличную сумму…
— Господин Винкли, я не могу давать оценку вашему интеллекту…
— Вы надуваете! — Он резко повернулся и пошел к двери, размахивая руками. — Вашу лавочку пора прикрыть!
«Что нужно человеку для успеха?» — этот вопрос встал передо мной еще тогда, когда я впервые приехал в Делинджер. Вырвавшись из сельской тиши и попав в этот современный Вавилон, я начал понимать, что для успеха важно уметь распознавать и правильно оценивать окружающих людей. Ведь каждый из них неизбежно что-то прячет от посторонних глаз. Большинство людей, желая произвести впечатление, выставляют напоказ самые выигрышные свои стороны. Незаурядные натуры, наоборот, меньше всего заботятся о внешнем эффекте, поэтому никогда не раскрывают свои главные козыри, а пускают их в ход неожиданно, в нужный момент.
Винкли не был похож ни на одного из тех, с кем мне приходилось иметь дело раньше. Плату за собственную смерть он считал прибылью. Не случайно с его губ сорвался вопрос: «А что останется мне?» И он был явно раздосадован на себя, словно проговорился о чем-то важном.
А его поведение в Бюро! Как въедливо и хладнокровно он выспрашивал меня обо всем! Было похоже на то, что он преследует какую-то свою цель, которую пока тщательно скрывает от нас.
Но на что может надеяться человек, добровольно приносящий себя в жертву?
Я не сомневался, что Винкли придет еще раз. Что-то притягивало его к нам.
Он появился у нас через несколько дней. Неторопливо уселся напротив меня, с едва заметной усмешкой посмотрел в глаза.
— Господин Хьюз! Меня устроит только миллион! Кроме того, мне бы кое-что хотелось выяснить насчет обследования.
— К вашим услугам.
— Я готов влезть в долги и достать под проценты пятьдесят тысяч на обследование. Предположим, после него выяснится, что часть моих органов с изъянами, и я окажусь непригодным для трансплантации.
— Что-то ведь все равно пригодится.
— За них могу я получить хотя бы тысяч четыреста?
— Судя по вашему виду, безусловно!
— Теперь о главном. Практикуется ли у вас обследование в долг?
Хотя я понял его с полуслова, все же для видимости спросил:
— Как вы это себе представляете?
— Я заключаю с вами контракт на полную трансплантацию, а на стоимость обследования вы уменьшите потом сумму контракта. — В его глазах бегали озорные искры, и это смущало меня.
— В отдельных случаях такие сделки допускаются.
— Вы не поможете мне заключить такой контракт?
Скажу откровенно, Бюро не собиралось ограничивать количество обследований в кредит, более того, они даже поощрялись, так как являлись для будущих доноров своеобразным Рубиконом: перешедшим его, обратной дороги не было. Но я сразу ухватился за его слова: вот он, удобный случай для сближения. Понизив голос, я спросил:
— Вы выглядите вполне здоровым человеком. Вы никуда не торопитесь, господин Винкли?
Он хмыкнул, пожал могучими плечами.
— Подождите меня минут десять у входа. — Я встал, давая ему понять, что беседу мы продолжим за пределами служебного кабинета.
После того вечера Боб Винкли часто приходил в Бюро к концу рабочего дня, провожал меня… И я, конечно, обещал ему сделать все возможное. Винкли был хитер и умел скрывать свои тайные намерения. Тем не менее мы постепенно сблизились. В один из таких вечеров он пригласил меня пообедать у него дома. Я принял приглашение, надеясь, что в домашней обстановке под влиянием крепких напитков он будет более откровенным.
— Знакомьтесь, Кларк, моя жена Лиз.
Высокая, полная женщина с темными волосами медленно протянула руку для поцелуя, потом плавным жестом пригласила нас в комнату.
В своей квартире Боб Винкли вел себя иначе, чем у нас в Бюро. Движения вдруг стали порывистыми, речь — торопливой.
В какой-то момент он разоткровенничался.
— Дорогой Кларк, срок жизни у нас долог, а денег на все не хватает. Мы должны и жизнь обращать в деньги!
— Отказавшись от нее? — подмигнул я.
— Ты полагаешь, что ради банкнотов я иду на заклание7 Ни в коем случае! Я открываю свое дело! И раз уж ты выдал мне некоторые секреты своей фирмы, я посвящу тебя в свою тайну, вернее — в тайну своей деловой операции… Начну с того, что я служу в банке и всю жизнь считаю чужие деньги. Мне давно надоело пропускать через свои руки миллионы и получать гроши. Я решил сделать свой бизнес…
— На самоубийстве? — Юмор не покидал меня.
— Последним смеяться буду я!.. — воскликнул он. — Скажи, что получится, если соединить в одно целое твое тело и мою голову?
Я ничего не ответил.
Он продолжал:
— Допустим, в твоей черепной коробке окажется мой мозг! Так я воскресну после смерти. Причем воскресну с миллионным состоянием.
— По контракту ты получишь всего около пятисот тысяч, — уточнил я.
— По сравнению с тем, что у меня будет, эти тысячи — пустяк. Во сколько обойдется пострадавшему пересадка мозга?
— В миллион, но ведь ты не получишь из них ни дины!
— Да, реципиент отдает миллион хирургам ради того, чтобы все его состояние перешло к донору. Тебе еще не ясно? Я хочу, чтобы мою голову пришили какому-нибудь банкиру или промышленному магнату! Такие операции по карману только богачам. А после операции магнатом буду я. И я приму на себя управление всеми его делами и капиталами.
В словах Боба сквозила ирония и чувство собственного превосходства, и он не скрывал их.
Его плен не мог не заинтересовать меня; конечно, он был связан с риском потерять и тело и голову, но речь шла прежде всего, о его голове и его организме в целом…
— А ты уверен в успехе операции? — спросил я.
— Риск, конечно, есть, — согласился он. — Но при современной технике и отработанной методике операций вероятность успеха немалая… Хотя привычка заставляет нас бояться всего нового. Но я верю в удачу, и в один прекрасный день ты увидишь меня на Олимпе среди сильных мира сего!
— Дорогой Боб, неужели на эту божественную гору нельзя подняться менее рискованным путем?
— Я пытался, но скоро понял, что это невозможно.
— А я уверен, что способный человек может многого добиться, используя принятые в обществе правила игры и действуя по его законам.
— Именно так я и хочу поступить. Не я придумал трансплантацию! Я вступаю в игру, созданную до меня. Между прочим, тоже по нашим волчьим законам! И ставка в этой игре — моя собственная жизнь! В крайнем случае состояние…
Лиз смотрела на него спокойно и, как мне казалось, даже с гордостью. Она во все была посвящена и разделяла его оптимизм, а возможно, была слишком спокойной по характеру и привыкла к горячности мужа и к его безудержной фантазии.
