отброшены обратно в свои тела. Однако этот взрыв сотряс и массивную хрустальную турубью, раскачав ее так, что она едва не сорвалась с креплений.
Но в данный момент ничто из этого не имело значения.
Грейлин помог Крайшу поднять Даала и вновь заставить его двигаться.
Подняв взгляд, он увидел, как еще один пушечный выстрел пробил в корпусе «Пустельги» здоровенную дыру. Горящие доски дождем посыпались сквозь теплый туман, нависший над круглым проемом купола. Еще одно подобное повреждение, и ей пришел бы конец. Глейс выиграла им столько времени, сколько смогла, охраняя вход, но от отважного корабля уже осталось одно название.
Мощные горелки плюнули огнем, и «Пустельга» скользнула вбок, задев килем по внешней поверхности купола, после чего стрелой унеслась в ледяную ночь. Корабли поменьше бросились за ней в погоню, распустив огненные хвосты. На месте «Пустельги» возник корабль в три раза больше нее, полностью перекрыв проем на макушке купола.
Халендийская боевая баржа.
Прежде чем массивный корабль окончательно запечатал вход, из-за его громады вынырнули шесть летучих шлюпок, которые устремились под купол, описывая широкие круги. За ними последовала стайка одноместных стрелокрылов. Потом боевая баржа выпалила из всех своих пушек куда-то в ночь, отбивая у «Пустельги» охоту возвращаться и громко заявляя, что отныне это место принадлежит королю и королевству.
Дарант уже успел собрать своих людей. Викас волокла за шиворот Джейса. Они спешили к тому же высокому туннелю, ведущему в медное ответвление. Все они были слишком на виду, слишком незащищены. Хотя не то чтобы у их маленького отряда оставалась хоть какая-то надежда бросить вызов вторгшимся халендийским налетчикам.
Но Грейлин рассчитывал не только на их группу.
У них были и союзники – в небе.
Рааш’ке бушевали по всему куполу – настоящая буря черных крыльев. Когда «Пустельга» подверглась нападению, немногие оставшиеся на борту корабля рааш’ке хлынули в открытый проем купола, ища убежища внутри.
Разгневанные и испуганные, огромные летучие мыши обрушились на приближающиеся корабли. Когти разрывали летучие пузыри в клочья. Взмахи могучих крыльев разламывали корпуса и опрокидывали стрелокрылы, которые кувырком падали вниз.
– Бегом! – крикнул остальным Грейлин, когда сбитые летучие суденышки посыпались им на головы.
Щепки разлетались во все стороны. Огненными шарами взрывались горелки, не выдержав столкновения с медным полом. Высоко взметнулся дым. Над головами у них, бешено вихляясь в воздухе, пронесся стрелокрыл, за которым спиралью завивались языки пламени. Когда он врезался в стену купола, вокруг него на миг завис сверкающий ореол из осколков разбитого хрусталя.
Увы, но халендийцы уже имели дело с рааш’ке и заранее подготовились. Рулевые, похоже, были совершенно невосприимчивы к коварному вою зверей, который, усиленный куполом, уже окончательно вымотал Грейлину душу. Этот гаденыш, маршал Грисс, наверняка вернулся на свою боевую баржу со знанием о защитных свойствах магнетита.
Хуже того – из открытых кормовых частей шлюпок вырывались струи пламени, обжигая крылья. Полетели ручные бомбы. Одна из них попала в подвернувшегося под нее рааш’ке, пробив у него в груди дыру, пролившуюся дождем костей и крови.
– Нет! – застонал Даал, словно почувствовав боль и ужас стаи. Душевная боль заставила его вырваться из объятий Крайша.
Прежде чем алхимик успел остановить его, Даал бросился к паре рааш’ке, которые скорчились на полу, тесно прижавшись друг к другу. Он отказался бросить их с Никс скакунов на произвол судьбы. На бегу Даал поднял взгляд, как будто сам намеревался подняться в воздух, чтобы сплотить рааш’ке для более обдуманной атаки вместо этого панического хаоса.
И эта мысль пришла в голову не только ему.
Оттолкнув Грейлина, Никс помчалась вслед за Даалом. Рыцарь бросился было за ней, но она крикнула через плечо, напоминая ему, что халендийцы представляли собой наименьшую из их проблем:
– Охраняй Шийю! Помоги Райфу!
Грейлин резко остановился, проехавшись по полу, и тут же развернулся, осознав, что в спешке совершенно забыл про эту пару. Обернувшись, он увидел Райфа, который присел на корточки возле кокона с Шийей, отказываясь покидать бронзовую женщину. Грейлин знал, что Никс совершенно права.
Ничто уже не будет иметь значения, если они потеряют Шийю. Она оставалась ключом ко всему.
Тем не менее рыцарь в отчаянии крикнул Никс:
– А ты?..
Она крикнула, не оборачиваясь:
– Я попробую позвать на помощь!
Никс бежала сквозь пелену дыма, вздымавшегося над пылающими обломками летучей шлюпки, вокруг которых валялись изломанные и горящие тела. На бегу отпрянув от них, она устремилась за более темной тенью Даала. Никс не понимала, как это он, настолько опустошенный, все еще держится на ногах.
Бегущий впереди Даал первым добрался до их двух скакунов. Те зашипели и попятились от него, ослепленные паникой, оглушенные взрывами. Даал низко наклонился к ним, выставив перед собой поднятые ладони. Она услышала, как он поет им – точно так же, как в свое время пел Неффе. И хотя напев исходил из него лишь тоненькой струйкой – все, что у него осталось, – ему больше и не требовалось. Излучаемые им сострадание и забота светились куда ярче любого обуздывающего напева. Вот в чем был его истинный дар.
Нифка жалобно мяукнула и выплеснула на него свой страх, отреагировав первой. Метил еще колебался, но Никс уже стояла плечом к плечу с Даалом, подстраиваясь к нему, добавляя к его усилиям смесь напева и оставшегося у нее огня.
Оба зверя достаточно успокоились, чтобы принять их приветствия и позволить погладить себя по шее. Никс продолжала напевать, давая им понять, что обоим нужно еще раз проявить храбрость.
Даал кивнул ей и засунул ногу в стремя Нифки, инстинктивно чувствуя, что нужно делать. Эти двое были все еще связаны между собой безо всякой магии. Можно было не сомневаться, что он сумеет сплотить рааш’ке, превратив их панику в целеустремленность – как для защиты, так и для нападения.
Никс взобралась на Метила, но низко пригнулась в седле, погрузив пальцы обеих рук в жар своего скакуна, и позволила своей песне засиять еще ярче, сжигая последние остатки огня Даала. Чтобы установить связь с одним-единственным рааш’ке, ей требовалось располагаться к нему как можно ближе.
Они нуждались в помощи. Даал не справился бы в одиночку.
Она закрыла глаза и обратилась к последнему оставшемуся у них союзнику – тому, кто мог бы по-настоящему успокоить и направить рааш’ке, чтобы превратить эту небольшую стаю в сильную армию. Шийя нуждалась в защите – не только на земле, но и с воздуха. И пока Даал будет вести свою войну по всему куполу, Никс предстояло стоять на страже Шийи. Для этого ей требовалась иная сила, и она обратилась с мольбой к разуму орды рааш’ке.
«Помоги нам!»
Никс ожидала, что для того, чтобы достучаться до далекого разума орды, потребуются огромные усилия. Но стоило ей воззвать к нему, как он тут же возник перед ней, словно только и ждущий ее зова.
У Никс даже перехватило в горле от его безмерности, его глубокой древности, так открыто обнажившихся перед ней. То, что возникло перед ее мысленным взором, больше не было неким холодным безмолвным присутствием. Это была черная стена гнева, вздымающаяся волна ярости и жажды мщения.
И в этот момент Никс увидела, что он тоже нуждается в ней. Расстояния были слишком велики для одного только разума орды. Ему нужно было, чтобы Никс протянулась к нему, преодолела разрыв, чтоб он мог пройти сквозь нее, как сквозь открытый канал, и достичь купола.
Его намерение наполнило Никс – не выраженное словами, но ясно сложившееся у нее в голове.
Я вижу его.
Эта темная волна нахлынула на нее и пронеслась сквозь нее, пригвоздив к седлу. Без всяких понуканий со стороны Никс ее скакун сорвался с медного пола. Его огромные крылья разгоняли дым и раздували пылающее вокруг пламя.
Задохнувшись, Никс вцепилась в мех Метила, чтобы удержаться в седле. Она попыталась петь своему скакуну, но он уже исчез, смытый в разум орды, поглощенный им. Сейчас она мчалась верхом не на одном рааш’ке, а на всех
