Володя выскочил из гроба.
— Вот спасибо тебе, миленький!
И он стал целовать негра и кружиться с ним по склепу.
— Спас ты меня! От смерти спас!
И он, как мог получше, рассказал Саму всю историю.
— Но ты-то как сюда попал?
Сам сконфузился и стал чесать свою курчавую голову.
— Я больше домой не пойдет, — сказал он, вместо всякого ответа. — Я с тобой в Москва поехал.
Володя даже подпрыгнул от восторга.
— Едем! Едем!
Но тут же он призадумался.
— А как же мы до Москвы доберемся?
Ему ясно представилось огромное земное полушарие, которое надлежало для этого объехать.
— А далеко до Москва? — спросил негр.
— У! Далеко! Только скорей пойдем отсюда.
— Да, да... пошла оба.
И они быстро помчались между могилами.
— А кто это там лежит на дорожке? — спросил на бегу Володя.
Но Сам только махнул рукою.
Решительно наступил газетный праздник.
Директора и акционеры крупных газет готовы были поставить памятник Ринганам. Они сумели занять внимание общества.
Уже одной истории с жеребьевкой было бы достаточно, а тут еще: 1) возвращение внука; 2) выздоровление старика; 3) его смерть; 4) смерть внука.
Но и этого оказалось мало. Сразу всплыли еще две невероятных сенсации: 1) появление второго, «настоящего» внука; 2) таинственное исчезновение из гроба тела «первого» внука.
Этого почти уже нельзя было вынести!
Америка сходила с ума.
Новый внук рассказал свою историю, из которой несомненно явствовало, что он-то и есть Эдуард Ринган.
Кладбищенский сторож, очнувшись на рассвете, нашел гроб вскрытым и пустым.
Газета «Новости Калифорнии» предлагала десять тысяч долларов тому, кто разыщет мертвое тело.
С начальником полиции сделался нервный удар.
* * *
А «мертвое тело» между тем сидело в густом кустарнике верстах в десяти от города и дожевывало бутерброды.
Рядом в траве лежал Сам.
Это был первый день, начавшийся для негра в отсутствии супруги, и он считал этот день счастливейшим в своей жизни. Бывают же такие удачи.
Но Володя после первых минут радости, вызванной воскресением из мертвых, начинал испытывать некоторую тревогу. А что же делать дальше?
Денег у них не было. Пойти просто так в полицию он боялся. Он начинал уже ощущать и понимать силу денег. Мистер Нойс внушал ему инстинктивный ужас.
На всякий случай он решил послать негра на разведки, а сам решил пока что сидеть в кустах. Здесь было по крайней мере вольно и спокойно среди зеленого кустарника. Точно на даче под Москвою.
Сам отправился в город. У него в штанах был зашит доллар, который он однажды припрятал от Бубби.
Теперь на этот доллар он решил раздобыть какое-нибудь продовольствие.
Он сделал громадный крюк, чтоб попасть в такой квартал, где уж никак не мог встретить Бубби.
Он шел, испытывая в себе необыкновенную легкость.
Спина у него в первый раз не чесалась.
В городе, даже на окраинах он заметил необычайное оживление. Мальчишки газетчики носились, как угорелые, и около некоторых из них образовывались «хвосты». Газет нехватало.
Сам заметил, что люди толпятся у каких-то объявлений, расклеенных по стенам.
Он хотел было протискаться, чтоб узнать, в чем дело, но это оказалось невозможным.
— В чем дело? — спросил он у какого-то угольщика.
— Да вот, — ответил тот, — десять тысяч дают тому, кто найдет тело умершего внука Рингана. Оно, вишь ты, пропало из гроба. Займись этим делом, черномазый. Я тогда за тебя свою дочь выдам.
Толпа захохотала.
Сам не был очень глуп, но когда человеку говорят, что он легко может получить десять тысяч долларов, то чтобы не обалдеть, надо быть уж очень умным, даже мудрым. Мудрым Сам не был, и поэтому он обалдел.
Он понимал одно: на десять тысяч долларов он сможет вместе с Володей уехать в Москву. А Москва совсем на другом конце земли, и Бубби там его ни за что не найдет.
Поэтому, не учитывая всех других последствий, он прямо пошел по указанному в объявлении адресу (то была редакция газеты) и прямо заявил.
— Мой знает, где тело масса Эдуарда!
Вокруг него мгновенно образовалась толпа.
Замелькали фотографические аппараты.
Вызвали полицию и судебного следователя.
Затем вся кампания торжественно двинулась на пяти автомобилях.
На переднем сидел Сам и давал шоферу указания.
Позади автомобилей на мотоциклах мчались журналисты, бежали зеваки.
Суматоха была невообразимая.
Сам был немного смущен всем этим, но отчасти гордился. Он мечтал о том, как обрадуется Володя, узнав про десять тысяч. Ведь они теперь поедут с ним в Москву на самом лучшем пароходе.
Сам указал, где остановиться, и затем все двинулись кустами, при чем полицейские ни на минуту не упускали негра из вида.
— Вот! — сказал негр.
Володя мирно спал, уткнувшись носом в землю.
Все затаили дыхание.
Полицейский врач взял тело за плечо и повернул лицом вверх.
Володя вскочил, как встрепанный.
— Ух! — одновременно вскрикнули все и даже присели.
— Да он живой! — вскричал судебный следователь.
— Это его тело, — робко сказал Сам, боясь, чтоб как-нибудь не упустить десять тысяч.
По шоссе уже гудели мотоциклы. То снова мчались по редакциям корреспонденты. Обращал на себя внимание один юноша. В стороне от дороги он хохотал и странно плясал вокруг валявшейся в траве машины.
То был молодой корреспондент «Голоса Фриско». Его ум не выдержал этой новой сенсации. Он спятил.
Сам сидел в кресле очень дорогого номера «Гранд Отеля».
Он получил в тот же день десять тысяч долларов и теперь наслаждался сознанием богатства и свободы.
На допросе он заявил, что зашел поплакать над могилою «масса Эдуарда» и вдруг услыхал его стоны и крики.
Сторож после полученного тумака, к счастью, забыл все, даже свою фамилию. Негр сочувствовал бедняге. Бубби уж если хватит, то уж действительно. Забудешь любую фамилию.
Володя тоже давал показания, и, выслушав их, издатели газеты решили выпустить особую газету «Рингановские новости».
Сам сидел и мирно покуривал трубочку.
Внезапно дверь распахнулась.
Сам посерел: Бубби стояла на пороге.
— А ну-ка, — сказала она, — давай десять тысяч!
Дрожащими руками тот выложил пачку.
Она пересчитала.
— Тут девять тысяч девятьсот девяносто пять долларов. Давай еще пять долларов.
