внимательно слушал необычный разговор людей.
– Первое превращение. Ты оборотень, ты стал другим, тебя укусили. Сначала потеряешь, но потом найдешь себя. Это гораздо страшнее смерти, но гораздо приятней жизни, – спокойно рассуждал Яков. По сравнению с нами, обычная жизнь – расцвет и империй, и государств, правителей и армий – пыль и ничтожество.
– Вон оно как, я теперь владыка мира или Бог? – и Краев собрался идти, удивляясь своему спокойствию. Правда, куда идти, он не знал.
В тайге светлело, наступало утро. Где-то среди заскрипевших деревьев родился ветер и объявил о своем появлении шуршанием верхушек сосен.
– Ты не спеши, посиди, успокойся, а я тебе еще кое-чего расскажу! Ты теперь от этого никуда не денешься. Судьбинушка горька и незавидна, но от нее не уйти и не поменять. – Яков задумался, что-то вспоминая. Краев присел на упавшую толстую березу.
– Мы больше похожи на волков, а волкам всегда несладко жилось на Руси. Этот хищник любит убить больше, чем может съесть. Волк убивает ради забавы, играючи. Вот почему страшен и непредсказуем путь людей, избирающих волка своим символом жизни. Но со временем мы научились себя контролировать и жить рядом с людьми. Но есть другие оборотни, даже не оборотни, а бешеные псы, полулюди-полуживотные. Яков опять задумался. Краев сидел молча и, казалось, наблюдал за этим диалогом со стороны. Яков поднял ветку и начал хлестать ею себя по ладони.
– Оборотни бывают двух видов: те, которые превращаются в зверя в полнолуние. Особые могут превращаться по своему желанию или в момент опасности, но таких мало. К ним отношусь я. Будучи превращенными, мы мыслим отчасти по-человечески и действуем разумно, это наш род и стая. Мы чистокровные. А есть те, кто больны древней ликантропией – болезнью превращения в животных. Эти при превращении загоняют человеческую сущность глубоко внутрь, освобождая звериное неконтролируемое начало. При этом человек не помнит, что он делал, будучи в зверином облике. Мы их называем дикие или чужие.
– Прелесть какая! – глупо отреагировал Краев. Он не знал, что говорить и как себя вести.
– Чужие раньше жили глубоко в тайге, питались животными, и мы редко их видели. Сейчас они обнаглели, заходят в деревни, жрут скот. Но самое главное, что они начали есть людей. И это им понравилось. Мы не можем этого допустить. Они начали убивать нашу стаю. Обнаглели, недавно ночью заходили к нам в деревню, прямо во дворы. Впервые за несколько десятков лет… и новенькую, Яну, чуть не утащили.
– А зачем им новенькая, ну та, Яна?
– Оборачивать будут, в свою стаю. Они к войне готовятся с нами, – сказал Яков и встал с березы. Они долго шли к дороге, где стоял УАЗ, на котором приехал Яков. Шли молча, сосредоточенно. Краев несколько раз мотнул головой и больно ущипнул себя в надежде, что он проснется. Но ничего не менялось.
В оглушительной тишине осеннего леса раздавалось тиканье синиц, деловито осматривающих кору деревьев. Изящные и миниатюрные птицы своими голосами очерчивали себе пространство и напоминали Якову и Сергею о том, что они не одни в лесу. Яков сбавил шаг и поравнялся со своим спутником, благо тропинка стала широкая и кроны деревьев разошлись в сторону, будто уступая дорогу людям.
– А где девочка Лена, которая в лесу пряталась? Та, неизлечимо больная, которую тебе родители отдали? Я тебе рассказывал о ней, видел ее на пробежках. Что-то давно ее не встречаю, и жить она ни к кому не пришла, как ты сказал.
– Сожрали ее. Черные сожрали. Любят они детей. В древние времена они, имея облик человека-волка, собирались по ночам на кладбище и, воя на луну, разговаривали друг с другом на языке, непонятном людям. Когда они испытывали голод, то раскапывали могилу и съедали свежий труп. Потом начали охотиться на животных. Сейчас с ними начало что-то происходить. Они озверели, начали нападать на людей с особой жестокостью: выдавливают глаза, вырывают челюсти, разбивают головы о деревья, едят детей. Кстати, та яма, куда ты упал, типа их продуктового склада или холодильника. Краева передёрнуло от воспоминаний о том, как он очнулся в скотомогильнике и вылез из него. Яков продолжал рассказывать:
– Попытки переговоров с ними ни к чему не привели. Мы пытались им объяснить, что так жить нельзя, и они привлекают внимание людей. Но они звери, потерявшие последние капли рассудка. Поэтому, между нами, сейчас идет война на истребление, но их больше, хоть они и слабее нас. В честном бою любой из нас разорвет черного, поэтому они нападают на нас стаей или когда мы в человеческом обличье. – Яков объяснял все обстоятельно, повторяя, будто школьный учитель пытался вдолбить прописные истины незадачливому ученику.
– А вы, значит, такие порядочные, что едите одну говядину да кроликов? – спросил Краев и пытался засмеяться. Но вместо смеха у него вышло истерическое хихиканье.
– Нет, у нас тоже звериная сущность, которую надо кормить и утихомиривать. Для этого у нас и есть наркоманы.
– Как мило! Значит, для вас всех просто на завтрак или бранч.
– Не все. Я определяю тех, кто поборол эту гадость в себе. Чувствую слабых, которые вернутся в Москву и сразу опять порошок по венам гонять будут и других подсаживать. Вот этих малосильных мы… и используем. А те, кто на путь исправления встал, живут и нам рекламу делают по приезду в Москву.
– Да, «гуманная» логика, прямо санитары леса… или вернее санитары городов, – голова у Краева стала тяжелая, будто ее набили мокрыми опилками, говорить и думать стало сложно, во рту пересохло. Он опять поймал себя на мысли, что он сидит в кинотеатре и смотрит плохой фильм ужасов.
– Я тебе ничего насчет этого объяснять не буду, сам со временем поймешь. А есть лосей – это как Доширак постоянно жевать. Скоро осуждать перестанешь, поверь мне. У Краева от услышанного закружилась голова, казалось, он давно потерял сознание, но он старался держаться. Напрягшись, он спросил, выплевывая слова словно свинец:
– Что ты говоришь, Яков? Ты в своем уме? Ты намекаешь, что я захочу сожрать человека? – Сергей почти кричал.
– Тихо-тихо! Не волнуйся, жизнь расставит все по своим местам, но ты должен знать одно – тебя укусил именно черный… И ты знаешь, почему мы тебя не прикончили? Потому что ты единственный, кто принял одновременно и нашу кровь. У тебя двойная сила, но и двойная ярость, причем одна из них в тебе со временем возьмет верх. А вот какая, мы посмотрим…
Ольге Зуевой снился бесконечный лес,
