— Ничего особенного. Все прошло как по маслу. Теперь ваша очередь посетить Диснейленд. Прием.
— Мы отправляемся немедленно, Дракон.
— Ни пуха, Дак. Конец связи.
Во вторник, в половине шестого утра, Гарри посадил «Лир» на бетонную полосу виндхукского аэропорта. Они с трудом выбрались из самолета и сгрудились у подножки трапа; ноги подгибались от слабости, сказывалась реакция после пережитого шока. Затем Гарри подошел к ближнему мотору, который слегка постукивал и потрескивал, медленно охлаждаясь.
— Отец, — крикнул он. — Взгляни-ка на это.
Шаса подошел к нему и уставился на чужеродный предмет, застрявший в металлическом фюзеляже под гондолой турбовинтового двигателя. Это была длинная ребристая труба стреловидной формы, окрашенная в грубый желтый цвет; она на шесть футов выдавалась из пробитой металлической обшивки «Лира».
— Это еще что такое? — спросил Шаса.
— Это, мистер Кортни, — заявил Лен, незаметно подошедший сзади, — не что иное, как «Атолл», советская ракета класса «воздух-воздух», которая почему-то не взорвалась.
— Вот видишь, Гарри, — пробормотал Шаса, — этот Фидель оказался вовсе не таким уж дерьмовым стрелком.
— В таком случае, благословить следует несравненное русское мастерство, — сказал Гарри. — Кстати, па, я, конечно, понимаю, что еще рано, но, может, тяпнем по бокалу шампанского, а?
— Прекрасная мысль, — заявил Шаса.
— Значит, Чикамба. — Стоя плечом к плечу, Шон и Эсау Гонделе склонились над развернутой картой. — Вот она.
Шон ткнул пальцем в еле заметную крохотную черточку, прорезающую контур материка.
— Чуть к югу от Катаканы. — Он поднял глаза на капитана траулера. Шкипер Ван дер Берг был коренастым грузным человеком, с телосложением борца сумо и морщинистым лицом, иссушенным солнцем и ветром.
— Что тебе о ней известно, Ван? — спросил он.
— Никогда не подходил к ней близко, — пожал плечами Ван. — Обычная речушка, плюнуть не на что. Но вы не беспокойтесь, я доставлю вас к ней на любое расстояние, какое вас устроит.
— Лучше всего будет, если ты высадишь нас в миле от рифов.
— Договорились, — согласился Ван. — Когда?
— Я хочу, чтобы весь завтрашний день ты держался вдали от берега, а с наступлением темноты подошел, чтобы быть на месте в два часа ночи.
Для скаутов два часа ночи всегда было излюбленным временем для внезапного удара. В этот час противник бывает в наихудшей форме как физически, так и морально.
В час ночи Шон провел последний инструктаж в кают-компании «Лансера». Он лично осмотрел каждого в отдельности. Все скауты были одеты в синие джинсы и фуфайки и обуты в черные парусиновые боевые сапоги на резиновой подошве. На головах у них были вязаные шерстяные шапочки, тоже черные, как и их лица и руки, у одних от природы, а у других от маскировочного крема.
Единственным, что указывало на их отнюдь не гражданский статус, было их боевое снаряжение, целиком предоставленное им южноафриканскими военными из числа трофеев, которые были захвачены у кубинцев на юге Анголы. Вооружение состояло из советских автоматов «АКМ», пистолетов «Токарева» и болгарских противопехотных гранат «М-75». Три человека из отряда Эсау Гонделе имели при себе противотанковые реактивные гранатометы «РПГ-7». Одним из условий, выдвинутых южноафриканскими военными в ответ на просьбу о помощи, как раз был отказ от использования каких бы то ни было боевых средств, по которым можно установить их причастность к этой операции.
Затем они по очереди подошли к столу и выложили на него все свои личные вещи, кольца с печаткой, личные знаки, расчетные книжки, бумажники, часы и все прочее, по чему их можно было бы опознать. Эсау Гонделе разложил их по отдельным конвертам, запечатал их и выдал каждому одинаковые водонепроницаемые электронные часы взамен отобранных.
Во время этой процедуры капитан траулера сообщил с мостика по внутренней связи:
— Мы в семи морских милях от устья реки. Дно поднимается медленно и ровно, никаких проблем. Будем на месте за несколько минут до срока.
— Молодец, — откликнулся Шон и вновь обратился к двум десяткам черных лиц, окружавших его. — Итак, джентльмены, вы все знаете, зачем мы здесь; На всякий случай еще несколько полезных советов: зарубите себе на носу, перед тем, как кого-нибудь ухлопать, убедитесь, что перед вами не женщина и не ребенок, за которыми мы приехали. Она моя сестра. — Он сделал паузу, чтобы эта информация хорошенько до них дошла. — Совет номер два. Схемы, что я вам показывал, во многом высосаны из пальца. Не слишком на них полагайтесь. Совет номер три. Не задерживайтесь на берегу, когда мы будем отваливать. Чикамба неподходящее место для приятельского время препровождения. Еда невкусная, жилищные условия отвратительные. — Он поднял с койки свой автомат. — Ну, дети мои, вперед и с песней.
«Лансер» осторожно подкрадывался к берегу с помощью радара и эхолота. Все его огни были погашены. Двигатели работали на холостых оборотах, так что судно едва сохраняло управляемость. Впереди них, в кромешной темноте, Шон различал лишь белую пену прибоя, монотонно накатывавшегося на внешний барьер рифов. На берегу также не было видно ни единого огонька. Сама земля была невидима; казалось, ночь поглотила ее без следа. Небо укрывалось за сплошной пеленой туч, через которую не проникали ни лунный свет, ни звездное мерцание.
Ван дер Берг оторвался от экрана радара и выпрямился, с трудом разогнув затекшую спину.
— До рифов ровно миля, — негромко произнес он. — Глубина шесть саженей, дно продолжает подниматься. — Он взглянул на своего темнокожего рулевого; на палубе виднелся лишь его неясный силуэт. — Стоп машина.
Двигатели заглохли, палуба под ногами перестала дрожать, и «Лансер» бревном закачался на волнах.
— Спасибо, Ван, — сказал Шон. — Я привезу тебе шикарный подарок. — Он легко сбежал по трапу на главную палубу.
Его люди собрались на корме; каждая группа стояла у своей черной резиновой десантной лодки. В воздухе чувствовался отчетливый мускатный запах; Шон недовольно поморщился. Он не одобрял этого, но затяжка «бума» перед боем давно вошла в обычай скаутов.
«Это старая африканская традиция, — утешал он себя. — Эту гадость курили еще головорезы сумасшедшего Махди, перед тем как задать трепку старику Китченеру у Хартума».
— Старший сержант, погасите сигареты, — раздраженно бросил он и тут же услышал, как они зашаркали ногами в темноте, растирая окурки с коноплей по палубе. Шон отлично понимал, что таким образом они притупляют страх и поддерживают в себе ту отчаянную смелость, что также стала традиционной для скаутов, но сам он никогда этим не пользовался. Напротив, он лелеял в себе чувство страха, смаковал его; оно разогревало его кровь, прочищало мозги. Никогда он не чувствовал себя лучше, бодрее, чем в такие вот минуты перед боем. Ни за что на свете он не стал бы заглушать это прекрасное ощущение смертельной опасности, гасить это чистое пламя здорового, бодрящего страха.
