— Спасибо, я заметил, — не удержавшись, съязвил Поттер. — За это, кстати, огромное вам спасибо. А какого числа я умру не скажете? Желательно указать дату и время — я хочу пригласить нескольких знакомых на похороны. Я, между прочим, абсолютно серьёзно спрашиваю, — добавил он, видя, что провидица оскорбилась до глубины души. — Вы своего добились — я верю, что скоро умру. От вас требуются только подробности.
Трелони, кажется, впала в ступор. Последнее, что она ожидала в этой жизни — это то, что знаменитый Гарри Поттер, которого смерть знает в лицо и, встретив, смущённо отступает, поверит в её предсказания. Да ещё и подробностей попросит.
Впрочем, это был не повод для того, чтобы подробностей не давать, так что юноше посчастливилось тщательно законспектировать дату и обстоятельства собственной трагической гибели под колёсами Хогвартс-Экспресса. Предсказание это вызвало у потенциального последователя Анны Карениной приступ бурного веселья, и урок был окончательно сорван, в связи с тем, что он почёл своим долгом составить завещание и громко перечислял, кому он оставит свои предметы первой необходимости. Последней каплей стало то, что он великодушно отжалел профессору Трелони свои носки со снитчами.
После обеда, когда даже самые сонные ученики вернули себе способность целенаправленно мыслить, ибо иначе рисковали пасть жертвами плотоядного фикуса, кой профессор Спраут продемонстрировала классу.
Астрономия же превзошла самые смелые ожидания: профессор Синистра с просветлённым лицом и мудрыми глазами вещала о том, что до парада планет осталось совсем не долго и что скоро они станут свидетелями сего великолепного зрелища, а ученики вяло поддакивали, пытаясь изобразить на лице хоть какое-то подобие этой самой просветлённости.
На одном из уроков трансфигурации декан порадовала Поттера тем, что со следующей недели она, по просьбе Альбуса Дамблдора, будет навёрстывать с ним упущенный материал. Поттер, который до сих пор толком не догнал ребят по остальным предметам, радостно взвыл и отправился искать мыло и верёвку. Но делать было нечего и юноша углубился в штудирование литературы. Друзей он решил пока не напрягать — они и без того прошлые три недели безраздельно посвятили ему: Рон ради этого пожертвовал даже общением с Парватти, лишь время от времени перешёптываясь с ней короткими, но, несомненно, прочувствованными фразами.
Гермиона помочь и не подумала: они с Кетти громко ругались над картой поля для квиддича, решая, как надо двигаться игрокам, если они хотят отправить Слизерин туда, где им, по всеобщему мнению, самое место. Когда спор достиг своего апогея, Гарри предпочёл присоединиться к спешно улепётывающим из гостиной игрокам, почуявшим, что через несколько минут девушки перекинутся с несчастной карты, которая в некоторых местах уже была испещрена аккуратными отверстиями от неосторожных взмахов палочек, на них любимых.
Во вторник, спустившись на завтрак, первым, что заметил Гарри, был Гойл. Он гордо восседал за слизеринским столом, не понимая, почему вокруг него образовались пустое пространство и поедал овсянку. Левой рукой. Правая была намертво забинтована и болталась на повязке. В остальном день прошёл практически без приключений, если, конечно, не считать приключением то, что Пивз атаковал группу вампиров навозными бомбами. Незадачливый полтергейст не учёл, что, как выяснилось, стены для них не самая страшная преграда и потом весь вечер с дикими воплями кружил по Хогвартсу, удирая от возжелавших мести носферату, начавших преследование в облике летучих мышей.
Гарри шёл к кабинету Дамблдора. Он ещё не мог поверить в свою удачу, но подстёгивало его скорее беспокойство. Дело в том, что как раз в тот момент, когда урок зельеваренья достиг своего апогея, в дверь просунулась физиономия третьекурчницы из слизерина и сообщила, что директор срочно хочет поговорить с Гарри Поттером. Что могло заставить Дамблдора срочно позвать Гарри оставалось загадкой, но, скорее всего, это было что-то не очень хорошее. Даже наверняка. Ещё больше Поттера заставило в этом увериться наличие возле гаргульй не привычных двух постовых, а четырёх. Впрочем, фейс-контроль проводить они не стали, а, значит, можно было слегка расслабиться.
— Заходи, Гарри, — ответил голос директора, после того, как Поттер постучал в закрытую дверь, находившуюся в конце винтовой лестницы.
Юноша послушно зашёл, как можно более внимательно изучив помещение. Никаких следов стихийных бедствий обнаружено не было, да и Дамблдор не выглядел встревоженным, так что Гарри с чистой совестью уселся в кресло, радуясь шансу на законных основаниях прогулять алхимию.
— Вы хотели со мной поговорить, профессор? — наконец спросил Гарри, поняв, что сам Дамблдор говорить сегодня не начнёт, а так и будет методично уничтожать лимонные дольки из трёхлитровой банки.
— Я хотел тебя кое с кем познакомить, но он чего-то опаздывает, — благодушно посетовал Дамблдор.
Интуиция заявила, что это не к добру. Доверять интуиции, или нет, Гарри пока что для себя не решил, так что ограничился построением кирпичной физиономии и очень ёмким вопросом:
— С кем?
— Вот придёт — и узнаешь, — очки-половинки Дамблдора весело блеснули.
— Ну, профессор! Вы ведь знаете, как я не люблю сюрпризы! — не сдавался Поттер.
— Ну и зря. Сюрпризы это хорошо, — авторитетно заявил старый маг. Спорить с ним было бесполезно, так что пришлось откинуться на спинку стула и хотя бы попытаться изобразить если не просветлённый лик, то хотя бы терпение. Терпения этого хватило минут на пять.
— Профессор!..
Голос Поттера в этот момент прозвучал точь-в-точь как у обиженного первоклассника, которому под предлогом «гадай сам» отказываются говорить, какой стороной надо вставлять батарейки, если на игрушке это не подписано. Естественно, Дамблдор не смог удержаться от хихикания. Впрочем, если бы поблизости было зеркало, сам Поттер хохотал бы в голос. Для непросвещённого зрителя картина выглядела бы приблизительно так: в кабинете, уставленном всевозможными штучками неизвестного науке назначения, на стенах которого упоённо храпят в своих рамках портреты, а в середине на золотой жёрдочке чистит перья самый настоящий феникс, находятся два странно одетых человека. Причём первый человек, который сидит за столом и жуёт некую субстанцию, в которой магглы легко опознали бы обыкновенные лимонные дольки, которые можно купить в любом магазине в отделе сладостей, выглядит совсем уж странно. Судите сами: длиннющая борода, на первый взгляд предназначенная исключительно для подметания пола, оканчивалась где-то глубоко под столом, равно как и полы его одежды, напоминающей восточный халат (не хватало только тюбетейки). Однако, стариком этот субъект отнюдь не казался, потому что у стариков просто не может быть таких живых глаз, наполненных искренним весельем. Веселье это, несомненно, вызывал юноша, сидящий напротив, в кресле для посетителей. Его одежда была далеко не такая пёстрая, как у собеседника, да и несколько привычнее для простого человека: поверх самых обычных брюк и рубашки был надет похожий халат, но чёрного цвета. Владелец не его потрудился застегнуть, так что одеяние больше походило на плащ. Юноша буравил сидящего напротив человека взглядом, напоминающем одновременно выражение описавшегося котёнка и оскорблённой невинности. Причём яркие зелёные глаза лишь смутно угадывались под падающими на лицо чёрными растрёпанными волосами, ухитрившимися почти закрыть для обзора не то, что шрам, а даже очки. Причём юношу, кажется, непотребно заросшее состояние волновало в самую последнюю очередь. Шрама, естественно, видно не было.
