своей «коллекции» бычьи шкуры.
Демон трудился и вдруг обнаружил, что его пальцы, хоть и потеряли прежнюю силу, стали гибкими и послушными. Он быстро обломил ненужные ветви, крепче затянул узлы и всё время ловил взгляд девочки: одобрительный, тёплый. «Кажется, мне не безразлично, что она обо мне думает, – размышлял он. – Может быть, я ей даже нравлюсь?» Но, посмотрев на своё грубое тело, а затем вспомнив звериную морду, которую так часто видел в отражениях горных озёр, только вздохнул.
Дверь получилась отличная, в пещере стало намного уютнее. Но Демон видел, как по ночам Солли жмётся к огню, а потом положила рядом с собой своего подросшего ягнёнка. Это его взбесило! «Спать рядом с овцой?! Она принадлежит мне, а не этой овечке! – схватил овцу за ногу и одним движением бросил в угол пещеры. – Со мной ей будет теплее!» Осторожно лёг рядом, прикрыл Солли крылом. Вдруг она повернулась и, не открывая глаз, обняла его за шею. Демон притих – и улыбнулся. Может быть, впервые за триста семьдесят лет…
Уже под самое утро ветер принёс Солли немного тепла. Он нашёл щель под дверью, влетел – и замер.
– Эта парочка меня с ума сведёт! – сказал, наблюдая за тем, как они обнимают друг друга.
Немного покружил, согревая пещеру, и исчез.
…Сидя на краю обрыва, Демон размышлял. Далеко внизу виднелись фигурки людей, работающих в поле. «Почему я всегда с такой ненавистью относился к ним? – спрашивал он себя. – Потому что они слабее? Или малы ростом? Или за то, что роются в земле? А может быть, я ошибался, считая их ничтожными кротами?»
Он вспоминал девочку, теплоту её взгляда, нежность прикосновений – и замирал, и чувствовал, как злоба, дикость, раздражительность растворяются в нём, исчезают. Прежде мятущаяся, душа его обрела нечто новое, и это новое сделало его ровным и спокойным.
Он опять оглядел себя: даже тело смягчилось, будто уступая новому свойству души. Стало пластичным, исчезли острые формы и грубые углы. Он продолжал оставаться высоким и сильным, но теперь в нём не было ни прежней неловкости, ни устрашающего уродства. Всё больше и больше он становился похожим на людей, и лишь крылья оставались, но даже они утратили жёсткую черноту, перья посветлели, а взмах приобрёл особую гибкость.
Шерсть больше не согревала его, зато согревала одежда, сшитая Солли.
– Тебе придётся привыкнуть, – сказала она, застёгивая на нём куртку, – ведь ты целых триста семьдесят лет ходил голым!
– Мне зарычать?
– Не надо. Я давно уже не боюсь! – и улыбнулась.
…Ветер оказался прав: весной девочка расцвела. Но Демон увидел это лишь тогда, когда она опять сняла тяжёлые шкуры и облачилась в «эльфийское» платье. Нежная, изящная, стройная, она поражала его красотой и той невыразимой прелестью, что бывает лишь в шестнадцать лет. Он больше не улетал: скучал, и всё время проводил рядом с ней, терпеливо обучаясь простым человеческим навыкам.
– Сегодня мы идём ловить рыбу! – заявила она однажды утром.
– Зачем? У нас есть мясо!
– Рыба тоже очень вкусна! Не спорь, просто отнеси меня к озеру!
Он подхватил Солли и мягко спустил вниз, к тихому горному озеру, в котором они купались иногда. Она мастерила снасти, а он, сидя рядом, наблюдал. Потом ему надоело, и он, склонясь над водой, взглянул на своё отражение. И – отшатнулся.
– Ты это видела? – хрипло спросил он.
Она посмотрела в воду.
– Конечно. Я вижу это каждый день.
– И – что? Что ты думаешь?
Он опять взглянул на себя: твёрдое лицо с ровными чертами, строгий росчерк бровей, крепкий подбородок. Чужое лицо! И лишь глаза говорили о том, что это – не обман, не иллюзия, а он сам.
– Думаю, что ты очень красивый, – спокойно заметила Солли.
– Ты смеёшься надо мной?!
– Конечно, нет! Но тебе нужно почаще умываться!
Он подхватил горсть воды и брызнул на неё. А потом посмотрел на ветер: «Это правда – я?» – «Ты, новый!» – «Волшебство?» – «Нет, все мы так: сначала – зверями, потом – людьми…» – «Почему же ты не сказал?» – «А зачем? Испортить сюрприз? Ну как, приятно быть человеком?» – и ветер со смехом улетел.
Но на следующее утро Демон расстроился.
– Посмотри, – говорил он другу, показывая свои руки. – Я не смог удержать быка!
– Не страшно. Сделай себе лук и охоться так, как все люди: с луком и стрелами.
Демон притих, задумался.
– Ты сказал, это происходит из-за неё? Из-за девочки?
– Не из-за неё, а благодаря ей.
– Ты считаешь, я стал человеком, потому что…
Он не договорил. Но ветру не нужно было много слов.
– Да, потому что ты её любишь.
Мужчина вспыхнул – и отвернулся.
– Просто скажи ей об этом, – шепнул ветер, – так делают люди. И это самое правильное…
«Как? Как признаться в любви? – думал Демон. – Просто подойти и сказать? Или начать издалека? И что после этого делать?»
Ему понадобилось два года, чтобы стать человеком. Теперь предстояло научиться вести себя, как человек.
…Он подошёл неслышно, повернул Солли к себе. Глаза девушки вопросительно замерли.
– Мне нужно научиться охотиться, – сказал он совсем не то, что собирался.
– Конечно, – ответила она, – не беспокойся, это не трудно. Ведь у тебя есть крылья. А это значит, что ты быстрее любого зверя.
Её голос был тёплым, а взгляд – таким, что ему захотелось прижать её к себе.
– Ты уже привык к куртке? – спросила она.
Демон повёл плечами:
– Немного тесно.
– Может быть, сделать шире? – и она подняла руки, чтобы поправить на нём одежду.
Прикосновения её пальцев были несказанно приятны. Он молча обнял её крылом. Солли прильнула…
– Мне кажется, я… влюбился, – хрипло сказал Демон.
Она улыбнулась:
– Мне кажется, я – тоже.
Демон удивился:
– Но я такой страшный!
– Ты никогда не был страшным…
– Даже когда был волосатым уродом?
Она прикрыла ему губы:
– Не говори так…
«Самое время поцеловать…» – шепнул ветер. «Сам знаю!» – огрызнулся Демон. Но как это сделать, если никогда, никогда не делал?!
И тогда Солли приподнялась на цыпочки и прикоснулась губами к его щеке.
Этим вечером они сидели у костра, обнявшись. Он обвивал её и руками, и крыльями. Она гладила тонкие перья, а затем поворачивала голову и целовала.
Ветер кружил тут же. И улыбался. Что нашёл он в тех древних книгах, когда летал в восточные страны? Старую сказку о том, как любовь превратила чудовище в человека…
Битва с последним врагом
В глухом лесу раздавалось бряцание доспехов и осторожное дыхание людей. Подковы наших коней скользили по земле. Скупо сверкало оружие. Незамеченные, мы приближались к
