издавал какие-то булькающие звуки.
Наконец он произнёс:
— Арора, прости. Я привык за все эти годы ни о ком не думать, ни о ком не заботиться. Это правда. Но что я могу сделать? Разве я виноват, что оказался в этом пруду? Разве я виноват, что меня все бросили? Разве я виноват, что все эти годы вынужден есть только эту противную траву? Вдруг появилась ты, и жизнь стала меняться. Но сейчас ты говоришь, что уезжаешь. А мне придётся снова долгие годы проводить в одиночестве и голоде.
И он забулькал ещё сильнее. Аврора вдруг поняла, что Левиафан плачет. Сразу её злость сменилась жалостью. Да, ему тоже нелегко, и даже никакой надежды нет.
— Прости, — сказала она. — Прости. Тебя мне тоже очень жаль. Но чем я могу помочь? Дом этот на самом деле какой-то заколдованный. Но твоей Грандилы там нет, это точно. Папа бы её нашёл, если бы она до сих пор жила в особняке.
— А кто же тогда там зажигает свет? — спросил маленький Левиафан.
— Какой свет? Ты про свет ничего не говорил! — заволновалась Аврора.
— А я и сам не знал. Я ведь по ночам спал всегда, а днём этот свет незаметен. А тут, когда ты стала по ночам приходить, я как-то ждал тебя, смотрю, а на стене дома, около самой земли что-то светится. Хотел тебе сказать, а потом забыл.
— А сейчас этот свет видишь?
Маленький Левиафан присмотрелся.
— Да, вон там, справа, ближе к углу, около самой земли, свет через траву пробивается.
Аврора напрягла зрение.
— Я ничего не вижу!
— Арора, я же говорил, что госпожа Грандила обещала, что у меня будет очень острое зрение, и я буду видеть в любой темноте. Наверное, она уже начала мне давать такое зрение. Вот сейчас ночь, а я вижу каждый листочек вон на том кустике, и каждую жилочку на листочках…
— Я схожу, посмотрю поближе, — сказала Аврора. — Жди меня, не уплывай.
И она направилась к дому. Никогда она ещё так близко не подходила к этому зловещему и непредсказуемому зданию, и, что греха таить, Авроре было страшновато.
Около стен дома кустарники не росли: их убрали в самом начале работ. Но трава успела буйно разрастись. Аврора медленно шла вдоль стены здания и пристально вглядывалась туда, где по заверениям Левиафана был виден свет.
И она обнаружила это место! Около самой земли в фундаменте было небольшое отверстие, скорее щель, откуда и сочился этот едва заметный свет. «Ну и зрение у Левиафана!» — поразилась Аврора.
Она присела, чтобы получше рассмотреть отверстие. И её глазам предстало удивительное зрелище: около щели сновало множество насекомых: жуков, многоножек, гусениц и ещё каких-то, названий которых она не знала. Одни деловито протискивались в щель, другие, наоборот, вылезали и расползались во все стороны.
Желая получше рассмотреть эту картину, Аврора немного наклонилась и потеряла равновесие. Чтобы не упасть, она упёрлась рукой в стену. Но рука коснулась не каменной кладки, а какой-то холодной скобки. Это было похоже на дверную ручку!
Что было самым удивительным: Аврора глазами эту ручку не видела, но на ощупь прекрасно её чувствовала.
И она потянула за ручку. Просто так потянула. Ведь двери-то здесь не было. Но она появилась! Низкая и узкая дверца распахнулась перед Авророй, обнаружив за собой практически не освещённый ход, который вёл куда-то вниз. И именно снизу мерцал едва различимый свет. Было страшно, но раздумывать было некогда и Аврора, наклонившись, протиснулась в открывшийся проход. Нога её нащупала каменную ступень, за ней другую, и девочка стала осторожно спускаться под землю. Ступени были очень высокими и очень крутыми. Преодолевать их было нелегко. Но это помогало Авроре отвлечься от её страха. Очень неприятным было и то, что насекомые то и дело падали Авроре на голову, путались в её волосах, забирались под одежду и щекотали кожу своими лапками. Аврора не боялась насекомых. Но скажите, кому будет приятно, если по тебе бегают десятки маленьких существ?
Наконец спуск закончился. Аврора, когда её глаза привыкли к слабому освещению, разглядела, что находится в маленьком коридоре, ведущем в помещение, откуда и проникал этот слабый свет. Ну что же, значит надо идти туда. Но только, что делать Авроре, если там, и вправду, сидит колдунья? Что, если она рассердится за это вторжение и превратит Аврору в червяка или паука или ещё в кого-нибудь? И папа никогда не узнает, куда подевалась его дочка… А Лукреция, наверное, всплакнёт и скажет: «Говорила же я вам, господин Аланс, чтобы поскорее вы убирались из этого проклятого места…»
Но не поворачивать же назад! Аврора собралась с духом и сделала несколько шагов туда, где виднелся свет.
Коридорчик вывел её на маленькую площадку, этакий балкончик, огороженный перильцами. И этот балкончик нависал над обширным, но плохо освещённым помещением. И там, внизу, кто-то был.
Аврора затаила дыхание и постаралась получше разглядеть место, в котором оказалась. Это не была жилая комната, не было это и логовом ведьмы, по крайней мере таким, как его изображают в сказках. Больше всего помещение походило на место, где работают учёные (такие места Аврора видела по телевизору, они назывались лабораториями). Вдоль стен стояли длинные столы, заставленные странной посудой, по большей части стеклянной. Под некоторыми сосудами горели маленькие язычки огня, и там что-то кипело и исходило паром. Сосуды соединялись стеклянными трубочками — прямыми или скрученными в спирали, и из этих трубочек что-то капало в подставленные чаши. Над столами нависали полки со стоящими строгими рядами банками с непонятными надписями. Около этих банок и было самое большое скопление насекомых, они здесь просто кишели кишмя. Насекомые то залезали в банки, то вылезали из них. И некоторые их этих насекомых были настолько крупными, что Аврора даже и не подозревала, что такие бывают — величиной с ладонь и даже больше!
Эти гигантские насекомые одно за другим подбегали к тому, кто, по-видимому, был здесь главным. Но это был не учёный в белом халате и не колдунья Грандила.
Это была маленькая девочка лет шести-семи, в грязном и рваном платьице и босая. Белокурые кудряшки рассыпались по её плечам, и девочка то и дело встряхивала головой, чтобы волосы не лезли в глаза. Руки у девочки были заняты: она металась вдоль столов, хватала то один, то другой стеклянный сосуд, смешивала одну жидкость с другой, зажигала и гасила огоньки. Она подносила сосуды к крупным насекомым, собравшимся перед ней на столе, и те, как показалось Авроре, что-то туда бросали.
