Княжну, к моему удивлению, особо не мытарили. То ли сочли ее моим достойным приложением, то ли она каким-то образом внушила им безотчетное доверие. (Случай для сотрудников кремлевской безопасности беспрецедентный)
На крыльце Успенского собора сопровождающий передал нас с рук на руки пожилой женщине-экскурсоводу, которая тоже собиралась домой, но ради нас согласилась немного задержаться.
– Мы бы хотели пройти в подвальные помещения собора. Туда, где находятся гробницы патриархов.
Экскурсовод несколько замешкалась и, видимо, хотела нам сообщить, что обычно гражданам предлагают осматривать надгробия, расположенные в самом соборе. Но, переглянувшись с сотрудником охраны, решила не спорить и сказала:
– Следуйте за мной.
Католические храмы, как правило, полны света. Там огромные окна, закрытые витражами, и в солнечном свете все сияет многоцветием средневековых красок.
Наша православная архитектура сумрачнее и строже. Окна храмов – небольшие, теряющиеся в массиве колоссальных стен. И потому, когда гаснут свечи в бронзовых многоярусных паникадилах, все внутри погружается в торжественный полумрак. И только лики святых и великомучеников строго смотрят с икон на неурочного посетителя.
Прямо признаюсь, мне было не по себе. Гулкие шаги в огромном пустом пространстве, темные своды, растворяющиеся во мраке невидимой высоты, бледное мерцание нескольких свечей у алтаря, тусклые отблески золотых окладов…
Поневоле я почувствовал себя героем Данте, которого влечет в неведомое неумолимый проводник.
Через Царские врата (!) мы прошли в помещение Петропавловского придела. Здесь под роскошной, позолоченной и серебренной сенью с 1819 года покоится серебряная рака с мощами митрополита Петра. Того самого, который еще при Иване Калите выбрал место для этого собора, сам освятил его в честь Успения Божией Матери и сам указал место, где его следовало похоронить.
Экскурсовод привычно поведала нам, что тот, первоначальный собор был одноглавым и значительно меньшим по размеру. Возводили его всего один сезон. Но митрополит Петр, будучи человеком очень немолодым, не дождался окончания строительства и был погребен в еще недостроенном здании «близ жертовника во стене». Причем каменный гроб, в котором он упокоился через несколько месяцев после того, как освятил место закладки собора, вытесал себе сам.
– Очень интересно, – вежливо сказала княжна. – Каменный гроб Петра, заложенный в основание собора… Здесь, я вижу прямую цитату из Евангелия: «…и Я говорю тебе: ты – Петр, и НА КАМНЕ СЕМ Я создам Церковь мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного; и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах; и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах». (Мф. 16, 18—19)
– Ну, что вы, – устало улыбнулась наша проводница. – В этой цитате говорится об апостоле Петре, который стал первым папой Римским, и погребен он в Соборе Святого Петра в Ватикане.
– Да-да, конечно, – тут же откликнулась сербиянка. – Но прекрасный памятник, который вы нам показываете, на самом деле воссоздан уже после изгнания из Москвы Наполеона. А нам бы хотелось пройти в подземный этаж к месту первоначального захоронения Петра. Ведь его массивный каменный гроб, вероятно, так и остался там, вмурованный в фундамент?
– Ну, в принципе… – сказала экскурсовод и мимоходом взглянула на часы. – Я покажу вам, где можно спуститься. А когда захотите выбраться обратно, постучите. Придет сторож и выпустит вас.
– Нас это устраивает, – горячо заверил я, извлекая из сумки мощный фонарь. И похвастался: – У нас даже свет с собой.
– Ну, если вы от меня больше ничего не хотите…
– Нет, спасибо, вы очень помогли.
– Тогда добрый путь.
Перед нами отворили низенькую, как будто для подземных гномов изготовленную массивную металлическую дверь, и в стене, толщина которой составляла метров пять (!), открылась узкая лестница с крутыми средневековыми ступенями, ведущая в темноту, из которой пахнуло холодом и застоявшимся воздухом.
– Не испугаетесь там?
– Не, мы отважные, – бодро ответил я. И первым вступил на белые тесаные камни, ведущие в неведомое.
Глава 14. Ключи Петра
Подземный склеп казался огромным. Даже мой мощный фонарь не мог дотянуться лучом до крайних его пределов и потому казалось, что мы погружены в огромный лабиринт, составленный из гробниц. Тут и там из тьмы выплывали надгробия, покрытые затейливой резьбой и трудночитаемыми старославянскими надписями, разбирать которые приходилось практически по слогам.
Поскольку во мраке не чувствовалось никакого выделенного направления, подозреваю, что мы заплутали и бродили среди каменных саркофагов, принимаясь по несколько раз изучать одну и ту же надпись. Мысль о том, что в каждом из этих древних гробов находятся тела людей, пусть и святых, но умерших столетия назад, мало помалу проникала в мое сознание и вызывала все больший трепет.
Наверное, в конце концов, я запросился бы наружу, к сторожу, который готов придти, заслышав наш стук и громкие возгласы, но вдруг… ей Богу, я просто подпрыгнул на месте… у меня в кармане зазвонил телефон.
Впечатление было такое, словно ко мне, в средневековье, дозвонились из какого-то другого, недостижимого мира.
– Привет, братишка, – весело сказал телефон голосом моей сестры Елены. – Спешу доложить о наших находках и приключениях. Готов слушать?
Я отошел на несколько шагов в сторону и присел на корточки у очередного надгробия, поставив перед собой фонарь лучом вверх.
– Готов.
– А что у тебя с голосом? Как будто с того света говоришь…
– Я… кхм… ну, в общем, не обращай внимания.
– Ладно. Короче, нашли мы на стене Георгиевского собора того льва. Роскошный, я тебе скажу лев. Да и весь собор роскошный. Там такая резьба! Можно подумать, что настоящая античность была не в какой-то там Древней Греции, а здесь, на Владимирской земле.
– Понятно. Что со львом?
– Он каменный. Уж мы его крутили так и сяк… Бесполезно. Рельеф он и есть рельеф.
Тогда зашли во внутрь храма, а там… ты не поверишь!
– Я теперь во все поверю.
– Там под куполом – фреска Леонардо да Винчи «Тайная вечеря»! То есть, разумеется, это не подлинный да Винчи, но ведь и в Италии не подлинный – там его так отреставрировали, что от самого Леонардо остались только основные тона. А здесь все, как в первый день творения.
Роспись на потолке Георгиевского собора в Юрьеве Польском
– Не отвлекайся.
– В общем, мы изо всех сил пытались найти какой-нибудь ключ. Но ничего похожего не попадалось. Тогда американцы обратили внимание на каменный крест, который раньше находился на фасаде собора, а после реставрации был перемещен во внутрь.
Крест этот считается чудотворным и вокруг много приношений и пожертвований, которые приносят к нему паломники. Но самое главное – вокруг креста стоят изваянные из камня фигуры. Слева – Богоматерь и святые жены, справа – апостол Иоанн и римский стражник Лонгин. Тот самый, что пронзил Христа копьем.
Чудотворный крест
– Ну, и…
– Так вот. Этот Лонгин стоит, подняв руку, как будто указывает на что-то. Американцы решили, что это то, что мы ищем, и принялись высчитывать, как именно крест располагался на фасаде собора, и на что на самом деле мог указывать Лонгин.
– Нашли что-нибудь? – вяло поинтересовался я.
– О да! Они обнаружили на фасаде скульптурное изображение слона. И теперь решают, что бы это могло означать.
