получается, — повинно вздохнул архимаг, чем вызвал улыбку одобрения у девушки, — Нельзя живого ногами вперед тащить, давай за руки.
— Да легко, — Фил перехватил бесчувственное тело. В исполнении двух десятилетних мальчиков зрелище было еще то.
Девочка так и встала на месте, возмущенно приоткрыв рот, но быстро пришла в себя, схватила корзины и догнала остальных. Ребята к тому времени удобно устроились за стеной очередной постройки, на ровной выгоревшей под солнцем площадке почти без растительности. Архимаг растормошил охранника и занял место у него на груди, а Фил довершал узор шестиметровой секстаграммы вокруг выбранного пространства — хаотичные на первый взгляд росчерки на голой земле должны были скрыть спутников от любопытных взглядов и не выпустить из контура ни единого звука. Единственное — силы заклятия не хватало на физическую защиту места, так что любой неосторожный селянин мог вполне зайти внутрь невидимо огороженной территории, на свою беду.
— «Ходить», — архимаг изобразил указательным и средним пальцем идущего человечка.
Плененный охранник попытался заорать, но быстро передумал после хлопка по ушам.
— «Ходить», — повторил маг и удостоился ответа от быстро поумневшего пленника. — «Сидеть», «летать», «бежать». Ай, молодец! За пару часов базовый уровень усвоим. В деревенском словаре вряд ли больше пары сотен слов.
— Но ведь мы его отпустим? — уточнила девочка, смирившись с методами спутников.
— Ну конечно, — хором ответили они, чем вызвали вполне определенные сомнения.
— Нельзя просто так взять и убить человека! — В упорстве девочки не было какого-то вселенского сострадания ко всем живым, она вполне понимала, что охранник сдаст их сразу, как его отпустят, поэтому ему надо чистить память магическими или химическими методами. Более того, Аркадия прекрасно знала, что будь на их месте обычные деревенские дети — и не видать им ягод этим вечером: плененный отнял бы у них все, а заплатил бы тумаками или ударом своей деревяшки по спине. Однако просто промолчать и отстраниться от ситуации она не могла, просто потому, что это соответствовало бы ее демонической природе, которой она не собиралась потворствовать. А еще хотелось просто перекинуть ответственность на остальных. Впрочем, у обычных людей это звалось бы женской логикой.
— Да? — удивился Фил.
— Конечно, разве ты не знал? — поднял на него взгляд дед. — Просто так никого убить нельзя, труп остается. Так что девочка права.
— А-а-рх!.. — прорычала Аркадия на очередную подколку.
— Да расслабься ты, с нами же темный.
— И что? — не поняла девочка.
— Как что? — искренне возмутился Фил. — Темный во всем виноват, это же очевидно! А вы ни в чем не виноваты, так что нечего переживать.
— Вот-вот, мы так всегда делали, — поддержал дед и продолжил расширять словарь.
Аркадия притихла, переваривая фразу, да так и промолчала все остальное время, пока ребята не заявили, что знают вполне достаточно, и подтвердили свои слова, расспросив пленника, где их дом и как зовут их матерей и отцов. Девчонка и двое братьев оказались соседями, потому, видимо, и шли в лес вместе. Владение языком росло с каждой секундой, вместе с ним ширился круг вопросов — в самом деле, будет странно, если дети придут домой, ничего не зная о своем прошлом.
История их семейств оказалась весьма простой и вполне созвучной ожиданиям. Вернее, их собеседник раскрашивал произошедшее несколькими годами ранее в совсем ином свете, придерживаясь официальной версии о коварных предателях, но магам, с их-то опытом за плечами, было вовсе не сложно восстановить истинный ход событий.
В свое время, когда местные только прибыли осваивать дикие просторы, существовало единение всех родов во имя выживания и преодоления сложностей. Поднимались стены вокруг свежих срубов, мужики посменно жгли костры и охраняли сородичей от дикого зверья. Годами позже, семейства твердо встали на ноги, кто-то чуть лучше, кто-то похуже — но не голодал никто. Некоторым работа на земле не нравилась, те сбивались в охотничьи отряды и добывали мясо с пушниной. Потихоньку возвели храм, мельницу, каменное здание кузницы с молотом на водной тяге. Словом, без налогов и поборов вздохнули спокойно — люди в основном были умелые и к работе способные. Даже купчины со старой родины где-то разнюхали о новом поселении и повадились устраивать ярмарку поздней осени, меняя местные меха на столь необходимые в быту вещи, пусть и по грабительскому курсу.
Были и те, кому работать вовсе не хотелось — как и везде на свете. Кормились они случайными подработками и тем, что выходили в караул на охрану вместо тех, кто должен был стоять в страже, но предпочитал нанять себе замену — и было таких множество, все же за день хороший хозяин получал куда больше, чем платил подменщику. Так продолжалось, пока один из крепких хозяйственников не продвинул дельную затею — выделить стражу отдельным отрядом, да платить им помесячно всеми семействами, дабы не отвлекать честных мужей от дел. На общем сборе поддержали затею, себе на беду.
Через полгода после тех событий и случилось явление миру нового барона — и стал им как раз тот, кто идею стражи и предложил. Дело-то нехитрое: рассказал он страже о дикой несправедливости, мол, мы тут ночами не спим и живота не щадим за тряпки и прокорм, а остальные в тепле да на перине жен прижимают. Возмутились охранники такой несправедливостью, да на следующем сходе и назвали себя баронской дружиной.
Далеко не все согласились с самопровозглашением новоявленного барона. Многим крепким хозяевам было вовсе непонятно, с какой это стати им отдавать немалую часть нажитого своим трудом, и кормить бездельников, пусть и вооружившихся дрекольем. Иные подчинились, но большая часть выступила прямо — драки избежать не удалось. Столкнулись топоры и копья, пролилась кровь меж родичами, да только ведь не один день готовились планы становления баронства — и бунтовщики были обречены. Хозяйства и добро их разделили на всю дружину. Хорошо хоть в рабство семьи обращать не стали — вернее, отец-настоятель храмовой церквушки не дал. Иначе отказался бы возводить зачинщика в баронский титул — так что обошлось на первое время.
— Помрет настоятель — вспомнят о рабстве, — мрачно прокомментировал Фил.
Семьи детей относились как раз к тем, что новой страже воспротивились. У Аркадии убили родителей, оставив девочку одну, у братьев убили деда — родители с бабкой и детьми в то время отправились на несколько дней вверх по реке, подыскивая луга для выпаса, а когда пришли обратно,
