«Ну и что же? — позлорадствовал Цайлерт. — Так где же героический поступок? Никакого геройства и нет». И Цайлерт подумал, что теперь ему понятно, почему Ларендт скромничает: нарушитель-то убежал от него.
Что же было на самом деле? А было вот как...
Ларендт, получив увольнительную, после построения распрощался с товарищами по роте и отправился в трактир пограничной деревни: ему хотелось попрощаться и с деревенскими жителями, с которыми сдружился за год службы.
В трактире «У белого петуха» орал модные песенки магнитофон. Песенки звучали одни и те же. Их уже выучили наизусть и знали, в каком порядке они записаны на пленке. Каждый раз, когда слащавый низкий голос начинал: «Вся в белом...», Ларендт приглашал кого-нибудь из девушек на прощальный танец — одну за другой, по очереди, никому не отдавая предпочтения. «Вся в белом, с букетом цветов, так выглядишь ты в моих сладких мечтах...» Трогательно, не правда ли?
Наверное, не одна девушка в своей тихой комнатке прольет слезу после его отъезда. Ты заслужил это, Ларендт. Тоже трогательно! А девушки говорили на прощание: «Пиши нам!» Им нравился Ларендт. Все они добивались его внимания, но он не выбрал ни одну из них. «Он, наверное, уже занят, очень жаль» — так думали они.
— Ну как тебе понравилось здесь? — с профессиональной приветливостью спросил его хозяин трактира.
— Что могу сказать? Были для меня здесь и прекрасные дни, были и трудные. Но даже и трудные теперь кажутся прекрасными. Честно говоря, ваши места я никогда не забуду.
— Браво! За такой ответ ставлю всем по кружке пива! — вскричал хозяин. — Ему здесь понравилось. Браво! Хозяин трактира «У белого петуха» ставит всем присутствующим по кружке пива.
— Благодарю за честь, но зачем вводить тебя в расход? — пытался протестовать Ларендт. — Да сегодня мне И не хочется много пить.
Но хозяин уже наполнил кружки и пошел с подносом по трактиру.
— Прозит! Прозит![10] — говорил он каждому, а дойдя до Ларендта, остановился и обратился к нему со следующими словами: — Послушай, Ларендт, вы, пограничники, наверное, иногда задаете себе вопрос, почему вы здесь торчите на границе. В любое время дня и ночи, в самую собачью погоду. Потому, что вы находитесь в соприкосновении с противником? Странное дело — соприкосновение с противником, которого нет!
— Да, здесь спокойный участок, — ответил Ларендт, — и, может быть, как раз потому, что мы торчим на границе. Прозит!
Трактирщик ответил:
— Год назад ты бы ответил по-другому! Растешь, черт побери!
— Что ты имеешь в виду?
— Да нет, ничего... Прозит!
Днем командир роты сетовал:
— Только вырастишь людей, как их сразу забирают. Ну, ничего, Ларендт. Желаю вам всего наилучшего. Воспитывайте молодых солдат, готовьте из них сознательных бойцов.
«Высокопарные слова, — подумал Ларендт, — но, по сути дела, правильные».
Снова зазвучала мелодия «Вся в белом, с букетом цветов...», и Ларендт повел очередную девушку на танцевальную площадку. Потом он расплатился с трактирщиком, выпил до половины кружку пива и поднялся:
— До свидания! Желаю всем счастья!
Спустившись по лестнице, Ларендт постоял немного на деревенской улице. Дул теплый ветерок. Пахло свежескошенной травой. Начинался сенокос. Каждая ночь не походила на другую, и каждая из них была по-своему интересна. Пограничник, как никто, это прекрасно знал. Не одну ночь провел он без сна, сливаясь с нею, растворяясь в ней. И каждая ночь имела свои особенности. Как бы он назвал сегодняшнюю ночь? Пожалуй, ночью скошенной травы.
«Нужно было бы проводить девушек домой, — подумал Ларендт. — Хотя бы одну, все равно какую...» Но он сегодня выпил немного лишнего. Что за странная мысль пришла ему в голову: ночь скошенной травы? «Нет, я сделал все правильно, — успокоил себя Ларендт. — Встал, расплатился и вовремя ушел. Надо успеть в часть к сроку, указанному в увольнительной. Скоро отпуск, тогда и нагуляюсь».
Деревня осталась позади. До расположения роты было километра два. Как хорошо, что вдоль дороги растут деревья... Идешь и пересчитываешь их. Все-таки какое-то развлечение, а то можно со скуки умереть...
По пути Ларендт время от времени останавливался. Это уже вошло у него в привычку. Он останавливался и прислушивался, как делал это всегда, когда нес службу на границе. И вдруг ему почудился какой-то шорох, даже какое-то металлическое позвякивание. «Черт возьми! — подумал он. — Уж не лишняя ли кружка пива трактирщика хочет сыграть со мной злую шутку?..»
Но вот Ларендт совершенно отчетливо услышал металлический звук. Нет, это не ошибка, хотя Ларендт очень хотел бы, чтобы все это ему лишь померещилось. И тут он увидел на лугу силуэт человека, который вел велосипед.
— Стой! — крикнул Ларендт и побежал к нему. Некогда было обдумывать свои действия. «Догнать! Задержать!» — только эта мысль владела им.
Человек быстро вскочил на велосипед, но, прежде чем он успел нажать на педали, Ларендт догнал его и сбросил на землю. И больше ничего не помнил.
Когда Ларендт очнулся, то почувствовал, что лежит на сырой траве. Его рука судорожно сжимала руль велосипеда. Он не знал, сколько времени провалялся здесь; не знал, что на его голове зияла большая рана, не знал, куда делся человек, которого он пытался задержать. Ларендт с трудом поднялся и, пошатываясь, сделал несколько шагов. Выбравшись на дорогу, обнаружил, что на нем нет фуражки. Возвращаться и искать? Глупая мысль! Нужно как можно быстрее попасть в роту. Нужно поднять тревогу. Может, время еще не совсем упущено и этого подозрительного типа смогут задержать.
Эта мысль придала Ларендту силы. Он перешел с шага на бег, стараясь бежать все быстрее. Но вдруг он почувствовал сильное головокружение. В чем же дело? Может, голова кружится от лишней кружки пива? А может, из-за того, что бандит крепко стукнул его по голове? Наверное, из-за того и из-за другого. Но теперь все равно. «Я должен, должен во что бы то ни стало добраться до роты», — твердил про себя Ларендт. Недалеко от казармы он наткнулся на пограничный патруль.
— Кто-то меня ударил...
Старший патруля заметил:
— Наверное, получил по заслугам. Что это тебе вздумалось в последний день затевать в деревне драку?.. — и тут же испуганно осекся, так как в слабых утренних сумерках увидел большую рану на голове Ларендта.
Не замечая удивленных взглядов, устремленных на него, Ларендт с трудом разжал губы:
— Этот тип пробирался к границе.
— Сейчас же объявим тревогу... Ты дойдешь до казармы?
Ларендт кивнул, а патрульные торопливо зашагали к границе.
