Мюррей Лейнстер - Ставка

На следующее утро мешок валялся внизу. Крыса перегрызла веревку. Оставалось всего двенадцать сухарей. Обнаружив следы муки на камне в двух ярдах от мешка, он догадался, что крыса утащила один сухарь с собой.

Теперь человек уже знал ненависть. Вне себя от ярости, он обшарил каждую пядь острова. Это было не трудно. Сто пятьдесят футов в одном направлении. Около сорока пяти в другом. Спрятаться негде. Правда, несколько расщелин и трещин в камнях позволяли крысе затаиться на время поисков. Человек нашел место, усыпанное крошками, где крыса за один раз съела порцию, которую он предназначал себе на три дня. Также он понял, каким образом крыса утоляет жажду. Даже сейчас дно расщелины было влажным. Вероятно, в течение ночи влага накапливалась, и крыса ее вылизывала. Для крысы было достаточно, но человеку этим не напиться.

Однако саму крысу он не обнаружил. Ему даже не удалось ее заметить. Он ненавидел ее с такой неистовой силой, что эта ненависть превосходила всякую человеческую ненависть вообще.

Ночью ему мешала уснуть ярость. Рядом с собой он положил кусок доски, чтобы воспользоваться им как дубиной. Мешок с сухарями выступал приманкой, и он принялся поджидать. Солнце зашло. Необъятная голубая чаша стала темной, зажглись звезды, чтобы дурным, недобрым взглядом следить за ним. От злобы у него тряслись руки. Море вздыхало и бурлило в рифах. Переполненный ненавистью, человек ждал.

Но он был слишком слаб. Внезапно он очнулся. Дубинка, которую он держал наготове, выскочив из руки, ударилась о камень. Шум разбудил его. Он услышал мелкие торопливо удаляющиеся шаги. Это убегала крыса. Мешочек находился, по крайней мере, в двух футах от того места, куда он его положил. Крыса пыталась утащить его в свое укрытие.

Человек издал гневный нечленораздельный вопль. Теперь он понимал, что если они оба продолжат жить на острове, он всегда будет представлять собой добычу для подстерегающей крысы. Таков инстинкт крыс. Со своей стороны, он при встрече постарается убить ее. Таков инстинкт людей. Но здесь, на пустынном острове, столкновение инстинктов неизбежно. Оно становится смертельным. Крыса и человек не могут жить на острове вместе. Если человек будет жить, крыса умрет. Если человек умрет, шансы крысы на выживание автоматически увеличатся.

Но человек был чересчур слаб, чтобы мыслить ясно. Он нашел скалу с углублением. Положил туда мешочек с сухарями и лег вплотную к подножию. Его тело закрывало доступ к оставшейся пище. Крыса сможет добраться до сухарей, только прогрызя предварительно его насквозь. И все равно человек спал неспокойно, даже во сне его мучила неотступная мысль. Крыса должна умереть, или же он должен…

Утром, несколько часов подряд, человек разжевывал маленький кусочек сухаря, свою дневную порцию. Он долго наслаждался его вкусом. Жара обрушилась на него. Задыхаясь, он следил за неподвижным горизонтом. Он постоянно смачивал тело, брызгая на себя морской водой, чтобы меньше хотелось пить. Но он уже страдал от жажды нестерпимо. Ближе к наступающей ночи, он увидел крысу. Она плыла к скале, торчащей из моря ярдах в десяти от острова. Скала была не более пяти футов ширины и высоты.

Крыса достигла ее основания. Вплавь обогнула, выискивая место, где можно зацепиться когтями. Со страстной ненавистью человек неотрывно следил за ней, пока она не скрылась. Тогда он приблизился к берегу. Он слышал, как когти невидимого грызуна скребут камень. Затем на верхушке скалы показалась заостренная морда. Крыса что-то вынюхивала. Внезапно она остановилась и замерла совершенно неподвижно. Она начала есть. И человек учуял запах тухлятины. Может, дохлая рыба, выброшенная волной. Может, чайка или крачка, недавно умершие. Что бы то ни было, но крыса это ела.

По телу человека пробежала судорога негодования. Невозможно измерить глубину его тоски, голода и жажды! Для питания он вынужден довольствоваться кусочком сухаря, который не успокаивал желудка, а для питья — несколькими каплями теплой воды, что как раз хватало смочить губы. А вот крыса имела воды вдоволь, а теперь даже нашла еду!

Пошатываясь, человек повернулся к своему бесполезному сокровищу — кускам разбитых досок и сгнивших веревок. С горечью думал он о гладком теле крысы. О ее крепких мускулах и шелковистой шерсти. В своей смертоносной страсти он представлял, как раздирает ненавистного врага на части, потом, неожиданно, враг предстал пред ним совсем под другим углом зрения. Крыса из объекта ненависти превратилась в объект непреодолимого влечения. Человек умирал от голода. И при мысли о крысе его рот наполнялся слюной.

Теперь правила игры прояснились окончательно. Если умрет человек, шансы крысы на выживание возрастут. Если умрет крыса, то и человек, конечно же, проживет на много дней дольше. Итак, нужно, чтобы кто-нибудь из них умер, крыса или человек. До сих пор они разыгрывали смертельную партию. Отныне это будет схватка, где призом станет жизнь.

Проходили дни. Солнце вставало, и была необъятная голубая чаша, являвшаяся небом. Солнце заходило, и множество звезд глядело на остров. Теперь человек был поглощен обдумыванием правил игры. Он даже не осматривал больше горизонт. Он быстро слабел, но весь его ум сосредоточился на устройстве ловушки для крысы. Он вырабатывал планы, но все они рушились, потому что он не мог решиться использовать в качестве приманки хотя бы малую часть оставшихся продуктов.

Когда же, наконец, рискнул четвертью своей дневной порции в надежде привлечь и схватить крысу, она ускользнула, унося сухарь. Осознав свое поражение, человек заплакал. Но лишь из-за потери пищи.

Потом он сделал лук и стрелу. Поскольку он не имел подходящих инструментов, оружие получилось грубым и неуклюжим. Он никогда бы не смог выстрелить из него прицельно. Изготовление лука заняло три дня, но ему приходилось прерывать работу, чтобы прогонять крысу, прятавшуюся в неровностях островной поверхности. Из-за слабости чаще всего он вынужден был ползти. Обычно он знал, где в данный момент находится крыса. Несколько раз он даже видел ее, поскольку, с тех пор как слабость принудила его скорее ползать, чем ходить, крыса сделалась более наглой.

Первый день охоты не принес никакого результата. Второй тоже. Но на третий день — теперь и крыса умирала от голода — благодаря настойчивости и бесконечной осторожности человек подобрался к ней совсем близко. Крыса спала. Человек медленно подползал. Он сдерживал дыхание. Он заметил, не отдавая себе отчета, что ее бока проглядывают сквозь шерсть. Глаза окружал красный ободок. Шерсть не была больше шелковистой, а мускулы крепкими. Крыса стала тщедушной и грязной, и почти столь же жалкой, как и человек.